Дитя Хаоса Beyond Divinity

Небольшой рассказ о событиях, предшествующих Beyond Divinity.

Глава I

Грань между мирами тонка. По крайней мере, для тех, кто умеет
отыскивать порталы, ведущие из одного мира в другой, или обладает
силой создавать свои. Прочим существам остается сочинять сказки об
иных мирах. Да и к чему знать, что на тыквенной грядке в огороде
находится портал, ведущий в мир маленьких синих ящеров, когда у
тебя столько забот в собственном мире? Мычит не доеная корова, и
полный колос клонится к земле. Большинство простых жителей не
знает (да и не хочет знать) о существовании порталов, или разломов,
как их иногда называют. Но разломы от этого никуда не деваются.

Для опытного мага, обладающего даром видеть порталы,
путешествовать между мирами проще простого. Нужно только
захотеть переместиться в другое измерение и найти один из
невидимых разломов. Хорошо бы еще, конечно, знать, что ждет по
другую сторону портала. Этим даром обладают немногие, хотя нет -
нет да и наткнешься на мага, который не выходит из дома без
нескольких свертков с одеждой (костюм крестьянина, костюм
вельможи), мешочка монет из разных миров, мотка веревки, бинтов и
острого меча.

Порталы можно найти в самых неожиданных местах, но чаще
всего они встречаются близ храмов и святынь. Один портал оказался
в церковной купели. Священника, проводившего обряд крещения,
чуть не хватил удар. Есть мнение, что такие порталы были сотворены
самими богами, чтобы облегчить себе путешествия между мирами.
Это вполне похоже на правду.

Боги и богини славятся своим любопытством и частенько
избирают путь порталов, чтобы заглянуть в тот или иной мир
смертных, особенно в том случае, если в мире разыгрывается
особенно интересная пьеса. Некоторые непоседливые боги проводят
в миру долгие годы, принимая облик его обитателей и наряжаясь
соответственно эпохе — отнюдь не из боязни быть узнанными;
просто маскарад - это так весело.

Чаще боги, удовлетворив свое любопытство, аккуратно
закрывают за собой разлом. Но встречаются и забывчивые божества,
которые оставляют портал открытым, уходя из мира. Многие боги
любят на всякий случай держать открытой небольшую щелку в мир
смертных. Вдруг там случится интересная война. Обидно будет ее
пропустить.

Разумеется, порталы, ведущие в царство божье (мир,
включающий в себя все остальные миры) запечатаны
могущественными заклинаниями. Это делается ради блага не только
смертных, но и самих богов. Как прикажешь обожествлять существо,
к которому можно запросто заглянуть на чашку чая?..

С окончанием эпохи Великих Войн такие порталы стали
появляться повсюду. Войны длились долгие тысячи лет, но мало кто
из смертных о них слышал. В те времена в большинстве миров жизнь
только зарождалась, и боги бились с демонами за сердца и умы
существ, встававших из первородной глины.

Битвы богов и демонов зачастую приводят к непредвиденным
последствиям. Кровь и плоть божества обладает невероятно мощной,
по меркам смертных, энергией. Когда в небе зазвенела сталь и
раздались гром и молния (исключительно для красоты; боги вообще
склонны к театральности), земля окропилась кровью. Там, куда
падали капли, восставала новая раса. Эти расы смешивались с
аборигенами миров и видоизменялись в борьбе за существование. А
одна капелька крови упала на холм в северных землях Ривеллона, и
там вырос миленький кустик петуний.

Когда эпоха битв закончилась, боги и демоны вернулись в свои
миры. От безделья боги стали затевать междоусобицы и распри. Так
бы они и дрались между собой до сих пор, если бы существа,
порожденные их кровью, не обрели разум и не стали разыгрывать
своей жизнью интереснейшие пьесы. Наблюдать за ними и слегка
дергать за ниточки оказалось интереснее, чем драться, и боги
сложили оружие.

Сейчас их взгляды прикованы к младенцу.

Глава II

Малыш, копошившийся на ковре у камина, весело гукал. За ухо
он волочил маленького плюшевого зайца, перепачканного, мокрого.
Люциан, его наставник, внимательно наблюдал за малышом,
почесывая подбородок. Минуло больше года, но мальчик, названный
Дэмианом, не проявлял демонических наклонностей. Люциан
облегченно вздохнул.

Он не мог проводить с мальчиком каждую минуту — в мире
было слишком много незавершенных дел. Члены Черного Круга не
станут стучаться в дверь, умоляя предать их казни. Их становилось
все сложнее и сложнее отыскать; паладины армии Благословенного
коротали время не в сражениях, а в тавернах за игрой в карты.

Но покамест Флори, пожилая домоправительница и нянька
Дэмиана, не замечала за мальчиком ничего необычного. Да, он был
умен и сообразителен не по летам, но в остальном ничем не
отличался от прочих младенцев, весело пускающих пузыри в
колыбели. Люциан не переставал благодарить за это небеса.

Тихий стук прервал его размышления. Люциан увидел, что
Дэмиан плюхнулся на пол, вытянув пухлые ножки, схватил зайца в
охапку и примеряется, с какого бока вонзить в него зубки. «Зая, зая»,
— бормотал он. Заяц давно посерел от грязи и нуждался в хорошей
стирке, но Дэмиан поднимал рев, стоило забрать у него игрушку.

Люциан достал из кожаной седельной сумки яркий звенящий
мячик. Охотничий пес Монти, спавший в корзинке у стула,
перевернувшись на спину и задрав лапы в воздух, как все
добродушные умиротворенные псы, мигом навострил ухо.

На вкус Люциана, мячик был чересчур ярким и пестрым, но
торговец уверял, что дети от таких игрушек в восторге. Пришлось
поверить ему на слово — прежде у Люциана не было опыта
обращения с малышами. Звон колокольцев внутри мячика сведет
Флори с ума, но что поделать — надо же как-то отвлечь Дэмиана от
зайца хотя бы на время стирки.

Дэмиан, смотри - мячик, - сказал он, показывая мальчику
игрушку. — Смотри, что я тебе принес. Яркий мячик, красивый...

Дэмиан поднял голову, и его глазенки расширились. Прижимая
к себе зайца, он поднялся на ножки и заковылял к Люциану.
Наставник погремел мячиком и протянул его ребенку. Дэмиан
потянулся к нему и понял, что одной рукой ему не справиться. Заяц
упал на ковер.

Люциан хотел было схватить игрушку, но Дэмиан разгадал
подвох. Он бросил мячик и с криком: «Зая!» бросился спасать
плюшевого друга. Люциан попытался отобрать зайца, но мокрая
игрушка выскользнула у него из пальцев, описала низкое сальто и
упала в камин.

«Вот и стирать не придется», — мелькнуло в голове у Люциана.
На миг он замешкался, но этого мига хватило. Дэмиан сунул пухлые
ручонки прямо в огонь и прижал к себе дымящегося зайца.

Люциан сгреб малыша в охапку и помчался к поилкам для
лошадей, наполненным водой. Следом, захлебываясь лаем, бежал
Монти. Напуганный Дэмиан рыдал, Люциан, сам чуть не плача,
поливал его ледяной водой, а затем на руках отнес в дом.

Рукав рубашки прогорел в нескольких местах насквозь. Дэмиана
трясло от страха. Но когда Люциан отвернул рукав, кожа под тканью
оказалась порозовевшей от холода, гладкой и чистой, ни следа
ожогов. Люциан прижал плачущего малыша к себе, покачивая его и
нашептывая ласковые слова, чтобы успокоить не столько его, сколько
самого себя.

Вечером, когда Флори уложила ребенка спать, Люциан взял
свечу и пошел наверх. Он выгнал из комнаты Монти, норовившего
пристроиться у малыша в ногах, и долго смотрел на мирно спавшего
мальчика. Во сне Дэмиан крепко прижимал к себе сухого и
почерневшего от копоти зайку. Люциан гадал, какое будущее
уготовано его приемному сыну.

В тот день, когда Люциан нашел Дэмиана на алтаре демона лжи,
маленькое тельце, в которое вселился дух Проклятого, он хотел убить
его, подавив зло в зародыше. Но он так и не смог поднять руку на
беззащитное дитя. Вместо этого он ополчился на членов Черного
Круга — верных последователей Проклятого.

Люциан поклялся воспитать мальчика как собственного сына.
Даже если в душе ребенка затаилась тьма, неужели воспитание в
доме Благословенного (по правде говоря, Люциан редко называл себя
этим именем) не изгонит и не усмирит ее?

В этом мире ни в чем нельзя быть уверенным наверняка.
Люциан вовсе не обожествлял себя, стремясь сохранить трезвый
рассудок для борьбы со злом, но надеялся, что свет его души
поможет наставить на путь истинный даже дитя Хаоса. Иначе... Об
этом Люциан старался не думать. Зандалор предупреждал его, что
ради жизни на всем Ривеллоне мальчика придется убить, если в нем
проклюнется хотя бы малейший росток зла.

А пока... Пускай он спит и видит сны. Скоро грезы сменятся
кошмарами — Люциан это уже предвидел. Тихо, чтобы не разбудить
малыша, он поставил свечу на прикроватный столик и спустился
вниз. В пламени свечи блеснуло лезвие меча, прислоненного к стене;
а в далеком измерении, куда смертным вход заказан, гнусавый
фальцет произнес:

«Ну что, будем делать ставки?»

Глава III

Дэмиан рос, и Люциан старался оградить его от слухов о его
происхождении. Поначалу это не составляло труда: как все
мальчишки, Дэмиан предпочитал разговорам беготню по двору и
возню в пыли. Люциан позволял ему бродить по окрестным лесам,
наказав мальчику возвращаться домой до темноты и не притаскивать
в карманах пауков и лягушек, при виде которых Флори поднимала
визг.

И все же Люциан старался по возможности присматривать за
Дэмианом. Мальчик рос умным и любопытным - опасная смесь для
ребенка, в котором дремлет магическая сила. Наставник подозревал,
что не он один заинтересован в судьбе Дэмиана. Слава богу, его
покой берегла армия паладинов, готовая немедленно доложить ему о
любых подозрительных личностях, замеченных в окрестностях
деревни.

Первое время Люциан был рад передышке. Он ухаживал за
домом и садом, вспоминая тс спокойные времена, когда он только
приехал в Алерот. деревушку целителей, и все его желания
ограничивались горячим обедом и приятной спутницей в
облегающем доспехе. Но жизнь Благословенного не так проста. Как
любила сплетничать Флори, даже защитник добра и порядка не умеет
стирать носки и подшивать чистые воротнички. Люциана смущало и
то, что до того, как стать Благословенным, его отношения с законом
не отличались теплотой. Правда, по словам Зандалора, боги любят
противоречивых героев и неординарные ситуации.

Титул Благословенного сделал жизнь Люциана куда более
насыщенной приключениями, чем он когда-либо мечтал. Поход
против демона лжи был лишь началом: Черный Крут протянул свои
щупальца повсюду, и даже с помощью армии паладинов Люциану
потребовался бы куда больший срок, чем одна человеческая жизнь,
чтобы искоренить все зло. Но годы борьбы с некромантами,
ведьмами и колдунами сделали его тело сильным, мышцы крепкими,
а глаз не знающим промаха.

Передышка позволила Люциану уделять больше внимания сыну.
А чем больше времени он будет проводить с мальчиком, обучая его
битве на мечах и верховой езде, тем вернее его темная сила не
вырвется наружу. Люциан обучил Дэмиана основам магии защиты, и
хотя мальчик схватывал все на лету и просил новых и новых уроков,
Люциан побоялся учить его более могущественным ритуалам.

Кстати говоря, магию выпустили в наши миры боги.
Путешествуя, они оставляли за собой ошметки магических токов, как
мусор. Эта энергия движется и кружится по миру, пока не найдет
подходящего хозяина. Большинство магов умеют притягивать и
подчинять себе эти токи. Боги предусмотрели, что не каждое
существо может стать магом. Обучения тут мало; лишь
определенным смертным позволено владеть магией. И, конечно, у
самых могущественных магов колдовская сила в крови.

Неукрощенная магия очень опасна — особенно в руках
неопытного новичка. Она может нанести вред самому магу и
окружающим. Магия — это не только жесты и слова; магию
укрощают, как молодого зверя.

Говорят, животное и хозяин со временем становятся похожи
друг на друга; то же и с магией. Для тех, кто родился с волшебной
силой в крови, она является продолжением их внутренней сущности.
Проще говоря, добрый маг не станет направлять магию Хаоса; злой
колдун не помогает распускаться цветам и не осыпает младенцев
волшебной пыльцой. Ну, разве что только волшебной пыльцой с
очень острыми краями пылинок.

Люциан не был прирожденным магом. Он, впрочем, никогда
магии и не учился. Когда божественная частичка проникла в его
душу, сделав его Благословенным, она принесла с собой магический
дар. Люциану непросто было осознать свои новые способности;
представьте себе, как если бы вы всю жизнь ходили на двух ногах, а
затем вдруг отрастили еще две. Люциан едва не погиб, пытаясь
укротить свою новую силу, и он не хотел, чтобы и Дэмиан
столкнулся с подобными трудностями.

Но несмотря на все это, Люциан понимал, что, к сожалению, не
ему решать судьбу Дэмиана. Мальчику едва исполнилось двенадцать
лет, а Люциан уже боялся, что многое упустил. Его подозрения
укрепились неделю назад, когда Флори сказала ему, что Дэмиан не
вернулся с прогулки. Он уехал с утра, оседлав низенького пони,
которого сам заарканил на лугу и приручил - и не вернулся к вечеру.
Люциан вывел из конюшни собственного коня, огромного серого
жеребца Голиафа, и поехал в поля расспрашивать крестьян. Один из
них рассказал, что видел мальчика час назад. Тот направлялся к
Дубовой роще.

Испугавшись, что Дэмиан попал в беду, Люциан пустил коня
галопом и помчался в лес. Вопреки сказочной традиции, лес этот был
вовсе не мрачным и зловещим, а солнечным и приветливым местом.
Из травы выглядывали синие колокольчики, в кустах пели птицы,
среди ветвей затеяли чехарду белки. Дубовая роща выглядела
миролюбиво и очаровательно как никогда, но Люциан от этого
встревожился еще больше.

Придержав поводья, Люциан рысью поскакал по лесу,
выкрикивая имя Дэмиана. Он уже хотел было прекратить поиски,
решив, что мальчик давно выехал из рощи и направился к дому
кружным путем, но тут его ушей достигли тихие всхлипы. Люциан
спешился, привязал Голиафа к дереву и пошел на звук плача.

Когда он раздвинул кусты и вышел на поляну, перед ею глазами
предстала страшная картина. На земле лежали три орка. Люциан
сразу понял, что они мертвы. У живых орков головы хоть и пустые,
но держатся на плечах. Чуть поодаль сидел Дэмиан. Он сжался в
комок, подобрав колени к груди, и не отрывал взгляда от своих
ладоней, в которые с такой силой впивался ногтями, что из них
сочилась кровь.

Люциан бросился к мальчику и помог ему подняться на ноги. В
красных, заплаканных глазах Дэмиана не отразилось ни капли
узнавания. Люциан слегка встряхнул его за плечи, но мальчик
смотрел мимо него, в пространство, будто там было что-то, чего не
мог разглядеть наставник Затем он потерял сознание и беспомощно
рухнул на землю.

Люциан подхватил мальчика на руки и отнес его к Голиафу,
который тихо ржал. Он положил обмякшее тело на спину коня и
вернулся на поляну, чтобы осмотреть мертвых орков. Люциан не
узнавал письмена на их доспехах. Эти орки не могли принадлежать
ни к одному из окрестных кланов. Да и на письмена эти безумно
переплетающиеся завитки мало походили.

Головы орков были отделены от тел и лежали в стороне. На
мордах застыло удивление — а ведь орки, живые или мертвые,
крайне редко чему-либо удивляются. Люциан заметил, что на левой
стороне груди каждого трупа зиял провал. Но серая плоть не была
окровавлена — огонь надежно запечатал раны. У орков были
выжжены сердца.

Поддерживая мальчика, Люциан поскакал в деревню.

— Должно быть, пони испугался змеи и взбрыкнул, — солгал он
Флори. - Мальчик сильно ударился головой.
Ему нужна влажная повязка и крепкий сон.

Тем же вечером один из паладинов привел на ферму пони
Дэмиана. Ноги лошади были изранены, она не переставала мотать
головой и пронзительно ржать. Как Люциан ни пытался, ему не
удалось успокоить и оседлать пони. За эти несколько часов животное
полностью одичало.

А где-то далеко, в ином мире, перед щелкой собралась толпа.
Даже те боги, которые дрались друг с другом, выясняя, чья гора
выше, отложили мечи и пришли посмотреть. Все шло неплохо; не
требовалось почти никакого вмешательства.

Глава IV

Дэмиан пришел в себя уже на подъезде к ферме, но он, казалось,
ничего не помнил о том, что случилось в лесу. Люциан заподозрил
было, что мальчик от него что-то скрывает, но затем решил не
подвергать детский ум новым испытаниям. Всю ночь он беспокоился,
не зная, что ответить паладинам, которые наткнутся на тела орков.
Едва рассвело, он оседлал Голиафа и поскакал в лес, сказав всем,
будто едет на прогулку.

Но лесная поляна оказалась девственно чиста. Ни следов тел, ни
капель крови. Кто-то или что-то унесло трупы и даже распрямило
примятую траву — или, быть может, вырастило новую. Было ясно,
что этот кто-то хотел уничтожить все улики не меньше Люциана.

Когда Люциан вернулся домой, Дэмиан еще спал. Наставник
осмотрел его ладони и увидел, что раны почти полностью затянулись.
В дверь не ломились орки, жаждавшие отмщения; никто, даже
Зандалор, не явился с расспросами. Вновь воцарился мир, и Люциан
мечтал, чтобы он продлился как можно дольше.

Боги будто вняли его мольбам. Паладины каждый день
обходили дозором леса, но орки больше не показывались. Люциан
сам взял за правило объезжать Дубовую рощу и ее окрестности, но
все было тихо. Сперва он еще пытался отыскать тропку, которой орки
пришли на поляну, но след терялся и ускользал. Тут был сломан
сучок, там примят цветок — знаки, заметные лишь наметанному
глазу — но вскоре след терялся, и даже Люциан не мог его отыскать
вновь.

Возможно, орков переместили сюда с помощью колдовства. Это
объяснило бы, почему паладины не обнаружили их раньше. Но
перенести с одного места в другое целый отряд -задача не из простых.
Самые хорошие маги с трудом переносились сами, а уж о том, чтобы
переместить троих крупных орков, и речи не шло. Впрочем,
большинство знакомых Люциану магов были растяпами из растяп.

Когда в гости в очередной раз заглянул Зандалор, Люциан не
сказал ему ни слова о Дэмиане и орках. Зандалор был уважаемым
магом, Дэмиан же вообще считал его кем-то вроде дядюшки, но на
этот раз Люциан был рад, что его божественная сущность не
позволит магу проникнуть в его голову и прочитать то, что он хотел
скрыть.

— Дэмиан растет замечательным пареньком, Люциан. Ты
прекрасно справляешься со своей ролью, - сказал Зандалор,
попыхивая саморощенным табаком и наблюдая, как Монти гоняет в
поле зайцев.

—За ним нужен глаз да глаз, - ответствовал Люциан. - Он сводит
старушку Флори с ума своими шутками. На прошлой неделе она
вывесила мои брюки в саду просушиться, так он снял их и накрепко
зашил штанины! Потом наловил лягушек и запустил внутрь. Когда
Флори стала снимать белье, лягушки запрыгали, пытаясь вырваться
на свободу. Она решила, что брюки ожили, убежала наверх и
заперлась на засов! Пришлось нам ужинать всухомятку.
Зандалор усмехнулся.

— Вот постреленок. Впрочем, вспомни себя в его возрасте. Он
растет, скоро ему станет скучно на ферме. Не всю же жизнь ему
собирать травы и носиться по округе с толпой сорванцов.

— Я отлично это знаю. Я только не уверен, куда направить его
энергию, — произнес Люциан. Внезапно он осознал, что дым трубки
Зандалора живет собственной жизнью. Только что один особенно
любопытный завиток подобрался к его голове и попытался погладить
волосы. — Пришло время выбрать для него путь. Может, отдать его в
ученики к кузнецу, что скажешь?

— Благородная стезя. Укрощение стихий, близость к земле, все
это очень хорошо, — раздумчиво пробормотал Зандалор, затягиваясь
трубкой и выпуская новую струйку дыма. Та устремилась в поле и
начала играть в догонялки с Монти. — И все же я думаю, что
Дэмиану нужно что-то более интересное и захватывающее. И при
этом он должен попасть в надежные руки. Мальчик заслуживает
большего, нежели вечная плавка металла!

— И снова ты прав, — вздохнул Люциан — Ну вот, не видать
мне бесплатных мечей! И куда же ты предлагаешь пристроить
Дэмиана?

— Давай выучим его на паладина, Люциан. Или хотя бы
позволим ему заниматься вместе с солдатами. Они доблестные и
верные рыцари. Мальчик научится дисциплине и принципам чести.

— Неплохая мысль. Надеюсь, он не будет им в тягость. Не хочу,
чтобы воины считали, будто им отводится роль нянек при моем сыне.
Некоторые из них слышали, как Дэмиан у нас появился и в кого он
может превратиться, но они вряд ли осмелятся бросать на него косые
взгляды. Кроме того, многие знают его с пеленок.

— Решено, друг мой. - Зандалор шлепнул Люциана
морщинистой рукой по плечу. — Но давай подождем еще год. Жаль
так рано лишать его детства. Но запомни, еще год — и все. Ломота в
правом колене подсказывает мне, что грядут серьезные перемены.

Люциан ждал ровно год. На тринадцатый день рождения
мальчик приступил к обучению в казармах.

Глава V

Надежды Люциана оправдались: даже тс паладины, которые не
были знакомы с Дэмианом, тепло встретили восторженного
мальчика. Он быстро стал всеобщим любимцем. Дэмиан выполнял
всяческие мелкие поручения, а взамен солдаты учили его приемам
боя на мечах и предсказаниям. К его огромной радости, Люциан
позволил ему покинуть ферму и поселиться в казарме. Люциан
решил, что среди солдат мальчик будет в не меньшей безопасности,
чем дома, а Флори наконец отдохнет от сю выходок.

Дэмиан благополучно учился и к пятнадцати годам стал лучшим
борцом и мечником среди юных паладинов. Его предчувствия почти
всегда оправдывались, и деревенские жители часто шли к нему за
помощью, если надо было отыскать заблудившихся детей или овец.
Первый раз за долгое время Люциан чувствовал, что мальчик по-
настоящему счастлив, а Зандалор не мог нарадоваться на его успехи.
Казалось, Дэмиан обрел свой путь. И паладины, и окрестные жители
считали его честным и доблестным юношей. Люциан понимал, что
нашел ключ к спасению души Дэмиана.

Тем не менее, он по-прежнему тщательно скрывал от Дэмиана
историю его происхождения. Подростковый возраст сложен сам по
себе, ни к чему волноваться еще и о том, что ты можешь вырасти
земным воплощением темного божества Зандалор тоже считал, что
мальчик ни в коем случае не должен узнать историю Проклятого,
особенно теперь, когда он стал настоящим паладином. Несмотря на
все воинское искусство Дэмиана, Люциан предпочитал не пускать его
в сражения. Одно дело - фехтовать в казарме, и совсем другое дело —
биться в диких землях, когда кровавый пот застилает глаза, а в ушах
стоит рев битвы.

Теперь, когда Люциан знал, что Дэмиан в безопасности, он мог
позволить себе долгие отлучки и многодневные странствия. Тут он
собирал обрывки слухов, там просто показывался людям на глаза,
чтобы поддерживать в землях мир и порядок. Иногда он надевал
просторный плащ с капюшоном и ехал в таверну одной из
пограничных земель. Там он потягивал эль и смаковал похлебку, сидя
у камина; никто не узнавал его, не тревожил и не требовал вылечить
ноющую мозоль. Все было как в старые добрые времена.

Впрочем, у него были и более серьезные причины для отлучек.
Люциан ничего не говорил паладинам, но в душе начал подозревать,
что ломота в колене Зандалора была и вправду вызвана не приступом
ревматизма. Ходили слухи, что Черный Круг задумал что-то неладное
и серьезное, серьезнее, чем все то, что происходило со времен гибели
Проклятого.

В последний год люди то 1ут, то там замечали известных членов
Черного Круга, хотя они и заметали следы так, что к ним было не
подобраться. Эта волна слухов совпала по времени с четырнадцатым
днем рождения Дэмиана, и Люциан не мог отделаться от мысли, что
два события тесно взаимосвязаны. Дэмиан вступал в пору
юношества, и Круг начал расставлять всюду свои глаза и уши.

Не так давно паладинам удалось выследить некроманта Калина,
члена Черного Круга Он прятался на чердаке заброшенного дома.
Там же обнаружили останки тел пятерых детей, заспиртованные в
банках. А когда дом разобрали по кирпичам, оказалось, что в стенах
замурованы детские скелеты

Когда Люциан сам поднялся на чердак, он увидел, что
заспиртованные тела принадлежали не вполне человеческим детям.
Некоторые были покрыты чешуей, у одного за спиной торчали
зачатки крыльев, у другого руки заканчивались когтистой лапой.

Даже если когда-то эти существа были детьми, родители не
должны видеть, что с ними сталось. Люциан поджег чердак, предав
его очистительной силе огня При охоте на некроманта всякий раз
содрогаешься его деяниям.

Даже бывалые паладины были потрясены, и Люциан лишний раз
порадовался, что оставил Дэмиана в казармах. Ему не давала покоя
одна мысль' как некромант сумел заманить к себе детей? Калин
отличался необыкновенным уродством, и ни один ребенок не пошел
бы к нему по своей воле. Должно быть, он похищал их во сне или
получал от других членов Круга Люциан не обнаружил в доме
ничего, что указывало бы на сообщников некроманта, но внутреннее
чутье говорило ему, что здесь не обошлось без помощи.

В тот же вечер (а божественное правосудие имеет обыкновение
вершиться быстро) Калина отвели на казнь, за которой последовал
ритуал очищения. Некромант был закован в цепи; с трех сторон на
него были нацелены острые мечи, но вместо страха он выказывал
неповиновение. Он не пал ниц перед Благословенным; более того, он
плюнул ему в лицо и разразился потоком проклятий, призывая магию
Хаоса. Люциан стер с лица черную слюну и решил, что в следующий
раз наденет шлем с забралом. Хорош Благословенный, бегающий по
залу в поисках носового платка!

Посмотрев некроманту в глаза, Люциан понял, что человеческая
душа давным-давно покинула это гнилое сердце. Несмотря на все
старания разгневанных паладинов, Калин отказался называть имя
того, кто ему помогал. Через несколько часов пыток он откусил
собственный язык, чтобы не выдать сообщника.

Люциан обнажил меч, намереваясь прикончить существо,
которое заходилось безумным хохотом — и вдруг некромант, собрав
остатки сил, сам рванулся вперед, насадив себя на острие. Он
пошатнулся; притянул к себе Люциана и отчетливо, слишком
отчетливо для человека, лишенного языка, прошептал:

- Он грядет. Он одержит победу. Смерть ждет всех, кто встанет
у него на пути.

Люциан никогда не прислушивался к воплям жертв, пронзенных
его мечом. Он отлично знал, кто они и на что способны. Их жизнь не
дала им права быть выслушанными даже в смерти. Но слова
некроманта засели у него в голове и не спешили покидать ее, даже
когда тело Калина объяло очистительное пламя.

Глава VI

Люциан впервые натолкнулся на храм порталов в лесах
Ривеллона во время одной из своих отлучек. Благословенный обладал
магическим даром и знал о существовании разломов, однако...
Однако настало время пояснить, что порталы богов являются не
единственным способом путешествия между мирами. Мастер разлома
может открыть собственный портал и пройти сквозь него, с
уверенностью зная, что позже он сможет вернуться точно туда,
откуда прибыл. Люциан покамест пребывает в блаженном неведении
об этом. Но ждать осталось недолго.

Итак, Люциан не знал, что много лун назад одна необычная
раса, раанаар, обитающие на Немезиде и поклоняющиеся Раан,
Богине войны, мудрости и чести — по имени которой и названо их
племя — овладели этим мастерством. Раанаар во многом похожи на
эльфов. Они выше и стройнее людей. Их кожа небесно-голубого
оттенка. Как и эльфы, раанаар необычайно гордый и заносчивый
народ. Самодовольный взгляд присущ маленьким раанаар от
рождения. Одна горделивая посадка длинного, мощного хвоста (а
хвост, одетый в броню и снабженный шипами, становится отличным
боевым оружием) способна привести в трепет любого из земных
владык.

Только раанским старейшинам позволено открывать разломы
между мирами, или временные порталы, которые открываются и
закрываются по велению заклинателя. Это искусство держится в
тайне и передается лишь тем ученикам прославленной раанской
Академии, которые достигают вершин знаний и показывают себя
достойными изучать это древнее мастерство.

Несмотря на то, что изначально мастерство порталов было
божественным знанием, боги с радостью позволяют раанаар
открывать и закрывать разломы, если, конечно, они не пытаются
открыть проход в царство божье. Кроме того, с открытием этих
порталов еще больше существ стали случайно выпадать из одного
мира в другой, а для богов нет занятия интереснее, чем смотреть
яркую пьесу, которая разыгрывается в одной из вселенных.
Посмотрите сами, сколько пар любопытных глаз наблюдает за
Люцианом и Дэмианом.

Люциан наткнулся на храм по воле случая... или небольшого
божественного вмешательства. Он провел в пути неделю,
направляясь в незнакомый край за хребтами Танорота в поисках
членов Черного Круга. Тем утром он встал пораньше, чтобы немного
размять Голиафа перед дневным переходом. Он пустил его галопом
по долине близ лагеря паладинов, но конь внезапно остановился и
забил копытом. Люциан спешился и увидел, что одна из подков
отвалилась. Он хотел уже было взять коня под уздцы и отвести в
лагерь, как вдруг заметил меж деревьев непонятное каменное
строение.

В царстве божьем раздалось капризное мелодичное сопрано.

— Ну-ка, признавайтесь, чья это работа?! В ответ -
молчание.

— Я не шучу. Почему у коня отвалилась подкова? Тишина.

— Трогда, можешь не прятаться за колонной, я все равно
тебя вижу. Значит, это ты подстроил?
Из-за колонны выступил низенький синий ящер.

— Гм... — пискнул он. — Что вы, как я мог... Честно... она и
так держалась на одном гвозде, я только слегка подтолкнул ее.
Ну, чтобы подстегнуть события.

— Довольно вмешательства, — рассудило капризное
сопрано. - Пускай все идет своим чередом. Они и без нас отлично
справляются!

— Эх... Хорошо, — покорно согласился синий бог ящеров,
печально склоняя голову.

Подойдя ближе, Люциан обнаружил, что каменное строение
представляет собой некий храм. Кладка местами обрушилась, стены
были увиты плющом. Но когда Люциан обогнул храм и приблизился
к фронтальной стене, оказалось, что вход расчищен. Было похоже,
что им не так давно пользовались. Из леса к храму вела узкая тропка.

Дверь была не заперта. Она отворилась легко и без скрипа. Пол
был выложен мозаикой; вдоль стен располагались высокие статуи,
статуи богов, как предположил Люциан. Он без труда узнал Арариса,
Бога войны. Статуя сжимала каменными руками рукоять
Громовержца, древнего меча, выкованного из гром-стали. Прочие
боги были ему незнакомы.

Некоторые из них походили на людей, в других сочетались
черты животных и птиц. Примечательна была статуя остроухого
существа верхом на гигантском пауке. В руках у наездника было что-
то наподобие волынки с круглым мешком и несколькими трубками.
Люциан решил, что это один из богов бесов, хотя никогда не слышал
о боге-волынщике, оседлавшем паука.

Люциан все еще рассматривал статую, когда его пояс внезапно
полегчал. Люциан сообразил, что ею кошель отстегнулся и упал на
пол. Он наклонился, чтобы подобрать рассыпавшиеся монеты, и
вдруг мозаичные рисунки привлекли его внимание. Когда он только
вошел в храм, мозаика показалась ему хаотичным нагромождением
цветов и форм; теперь они начали складываться в знакомые
очертания.

Люциан заметил рядом со статуей винтовую лестницу, которая
вела к высокой платформе, служившей, по всей видимости, кафедрой.
Каменные ступени казались обветшалыми и хрупкими, но только с их
высоты можно было охватить взглядом весь узор.

Достигнув верха лестницы, Люциан посмотрел вниз. Он узнал
рисунок, и его сердце похолодело. Эту вязь он видел в лесу; ею были
испещрены доспехи мертвых орков. И тут, в самый миг озарения,
Люциан почувствовал, что падает. Обветшалые ступени
окончательно рассыпались под его ногами, он полетел вниз, в
объятия статуи, и почувствовал, как его тело затягивает куда-то,
словно в водоворот. А затем храм исчез.

В царстве божьем оживленно загудели голоса.
— Сколько можно. Прекратите вмешиваться! — сурово
напомнило капризное сопрано.

Глава VII

Когда Люциан открыл глаза, его ослепило яркое сияние. Сперва
он решил, что, должно быть, слишком сильно ударился головой при
падении. Но затем он сел и сообразил, что находится где угодно,
только не в храме. Он оказался на оживленной улице; вокруг сновали
прохожие, над головой переливались пестрые огни, будто кто-то
выпустил на свободу множество радужных бликов одновременно.

Люциаи был уверен, что ему все это снится или видится. Мимо
прошли девушки с человеческими телами, птичьими хвостами и
плюмажами на макушке. Их кожа блестела, будто усыпанная
звездами. Одна из них чмокнула Люциана в щеку и протянула ему
листок бумаги. Люциан пошел вперед, околдованный светом и
музыкой.

— Эй, приятель! — раздался голос. — Да, да, ты, с тобой
говорю! Убирайся назад во дворец короля Генри и не загораживай
дорогу, ясно?

Люциан не понял ни слова чужого языка. Он обернулся и увидел
желтую металлическую клетку на четырех колесах, из которой
свирепо кричал на него незнакомый мужчина. Люциан решил, что
человека заточила в клетке черная магия, и хотел было подойти
ближе, чтобы освободить несчастного, но мужчина уже успел
выбраться сам.

— У меня счетчик включен! - кричал мужчина, надвигаясь на
Люциана. — Если ты не уберешься с дороги, я сам тебя уберу, ясно? — Он грубо толкнул Люциана. Тот, удивившись, слабо махнул рукой,
пытаясь создать между собой и мужчиной магический щит.

— Что ты машешь руками, как мельница? Да что на тебе
надето? Ты что, музей обокрал? - Мужчина толкнул его еще раз,
сильнее, и внезапно Люциан осознал, что лежит на полу храма. Он
потер голову и неуверенно поднялся на ноги. Оперся на развалины
ступеней и попытался привести мысли в порядок.

У подножия статуи мелькнул яркий клочок бумаги. Люциан
разгладил его и сообразил, что это тот самый листок, который дала
ему девушка-птица. «Два блюда по цене одного — только сегодня и
только во «Дворце Короля Генри*! Закажите одно блюдо из
банкетного меню и получите второе бесплатно! Ежевечерние
выступления варьете «О-ля-ля», прямиком из Парижа. Приглашаем
семьи с детьми».

Люциан, конечно, не смог разобрать ни слова, но даже сама
глянцевая бумага была достаточным подтверждением того, что
странный мир ему не приснился. Он понял, что прошел сквозь
разлом. Хотя Люциану ни разу не доводилось видеть разлом воочию,
он знал об их существовании. После того, как

Проклятый был уничтожен, Люциан провел полгода в доме
Зандалора, обучаясь истории и традициям Ривеллона. Он узнал, что
разломы крайне редки и могут появляться только в тех местах, где
грань между мирами особенно тонка. Он знал также, что для того,
чтобы увидеть разлом, нужен особый дар.

Зандалор сомневался, что Люциан, несмотря на все его
божественные способности, сумеет увидеть или почувствовать
разлом Магия не была у него в крови; более того, он не учился ей
смолоду. Те, кто овладевает магией в зрелом возрасте, редко
способны обрести дар видения разломов.

Люциан и не думал из-за этого расстраиваться. У него хватало
забот на Ривеллоне и совершенно не оставалось времени на
беспокойство за судьбу чужих народов. Но теперь, когда разлом сам
притянул его к себе, Люциану захотелось узнать о порталах больше

Собравшись с силами и поднявшись на ноги, Люциан
направился к выходу. Но едва он подступил ближе к одной из статуи,
что-то будто потянуло его за рукав. По правой стороне тела щекоткой
пробежали легкие мурашки. Люциан замер, сделал шаг к статуе и
медленно протянул к ней руку. Внезапно его кисть исчезла,
провалилась внутрь скульптуры, и Люциан почувствовал, что его
тело затягивает внутрь, будто он попал в зыбучие пески. Он резко
выдернул руку. Раздался чмокающий звук, будто улитка отлепилась
от стены. Перед ним был еще один разлом.

Зандалор то ли не догадывался, то ли позабыл упомянуть, что
дар ощущать разломы можно приобрести неожиданным путем.
Пройдя сквозь портал и вернувшись обратно, Люциан обрел эту
способность. Он по-прежнему не видел разломов, но ощущал их
присутствие, стоило подойти достаточно близко. Люциан обошел все
статуи и обнаружил, что в храме открыто еще шесть или семь дверей,
ведущих в иные миры. Каждый раз его охватывала щекотка, и
неведомая сила пыталась снова и снова затянуть его внутрь. Разломы
не просто взывали к нему, они хотели заполучить его себе.

Люциан вспомнил, что утратил все свои магические
способности, попав в мир ярких огней, и ему расхотелось
путешествовать сквозь прочие разломы. Вдруг он попадет в опасный
край и не сумеет себя защитить? Кроме прочего, у него сильно болела
голова, он чувствовал усталость и голод.

Люциан сознавал, что наткнулся на непростое и очень важное
место. Более того, его не покидало чувство, что храм сыграет
огромную роль в будущем Ривеллона и войне с Хаосом. Он послал
Зандалору весточку о том, что задержится в этих краях, так, на всякий
случай.

Ему не хотелось посвящать паладинов в тайну храма, и он лишь
разбил близ леса временный лагерь и назначил дозорных. Он
наложил на храм заклинание божественной магии, которое защитило
бы вход и позволило ему следить за тем, что происходит внутри. Не
мог же он выставить у статуй охрану — вдруг паладинов навсегда
затянет в разлом.

Прошло несколько недель. К храму никто не приближался;
никто из него не выходил. Люциан решил отравиться домой, оставив
своего помощника за старшего в лагере. Он подъехал к ферме, на
крыльце сидел Зандадор, покуривая трубку и выстругивая фигурку из
ясеня.

— Люциан, ты как раз вовремя, — сказал маг, откладывая
неоконченную фигурку. — Я успел проголодаться. Надеюсь, у тебя в
погребе еще остался бочонок медового пива.
Люциан напоил Голиафа, задал ему овса и сел с Зандалором у
камина, решив поведать ему о своем путешествии к храму и сквозь
разлом.

— Я слышал об этом храме, друг мой, хотя никогда и не
пытался его отыскать. В мире есть много удивительных мест; чтобы
посетить их все, не хватит жизни. Говорят, этот храм выстроен в
месте, где сходятся многие миры, и грань между ними там особенно
тонка. Храм служит коридором между измерениями. Одни двери
ведут в иные миры, другие — в иные края нашего мира.

— Как ты думаешь, о нем знает Черный Круг? — забеспокоился
Люциан.

— Вполне возможно, — ответил маг. — Но куда больше меня
тревожит то, что ты сумел отыскать этот храм и пройти сквозь
разлом, не встретив сопротивления. Видишь ли, сам я никогда не
пользовался порталами, но знаю других, посвятивших их таинствам
всю свою жизнь. Они называют себя магами разломов; их четверо, и
каждый обладает даром видения порталов. Говорят, они странствуют
по земле в поисках разломов, путешествуют в иные миры, изучают
культуру чужих народов.

— И, насколько мне известно, - продолжал Зандалор, — маги
разломов тщательно ограждают каждый известный им портал от
случайных путников. Перемещение между мирами и даже далекими
краями одного и того же мира таит множество опасностей; с этим
нельзя шутить. И, конечно, они ни за что не поставили бы у разломов
гигантские статуи или армии воинов — это лишь привлекло бы к ним
внимание. Несколько заклинаний оберега, простенькая иллюзия —
вот и все. Неужели ты не встретил ничего подобного в том месте?

— Ни в коей мере, - ответил Люциан. - Храм был скрыт среди
деревьев, но магии я не ощутил. Лишь зов порталов.

— Весьма любопытно... весьма, весьма любопытно, —
пробормотал маг. — Те четверо не могли не найти этот храм;
напротив, скорее всего, именно через него они чаще всего и
путешествовали. Остается думать, что с ними стряслась беда, и их
заклинания были развеяны. Возможно, они застряли в чужом мире и
не сумели вернуться. Зато, - приободрился он, -раз так. полагаю,
Черный Круг еще не знает о храме. Уверен, если бы они обнаружили
его, не преминули бы оградить вход собственными заклинаниями.

— Теперь все хорошо. Я разбил у храма временный лагерь, —
успокаивающе произнес Люциан. — И опутал вход магической
сетью, которая не позволит посторонним проникнуть в храм или
выйти из него. Правда, за все время, пока я там был, никто даже не
пытался приблизиться к храму.

— Возможно, они затаились и выжидают. Думаю, стоит мне
самому туда прогуляться. Если защита вокруг храма ослабла, кто
угодно может зайти внутрь. Что еще хуже, это место может захватить
Черный Круг, если уже не захватил; а тогда в его руках окажется
великая сила.

— Не знаю, как он сможет ей воспользоваться. Все мои
магические способности пропали, стоило мне оказаться по ту сторону
разлома, — сказал Люциан.

— Я нисколько не удивлен, друг мой. Ты обладаешь магической
силой тут, потому что так устроен наш мир. Но я читал, что не во
всех мирах есть магия. Некоторые существа избрали иной путь
развития и утратили ее. Она по-прежнему витает в их мире,
бесполезная, непонятая, отвергнутая. И, конечно, существа эти глухи
к разломам, потому-то мы никогда не видели и не увидим их на
Ривеллоне.

Глава VIII

Паладины добросовестно докладывали, что вокруг храма не
замечено ничего подозрительного. Ни одна живая душа не пыталась
приблизиться ко входу; никто не попался в магическую сеть
Люциана.

Но не только разломы беспокоили Люциана. Вернувшись домой,
он созвал паладинов, остававшихся в казармах, чтобы рассказать им о
храме и узнать, как шли дела в его отсутствие.

Дэмиан не явился на совет; Люциан спросил, где мальчик, и
один из сержантов рассказал ему, что Дэмиан нашел себе подружку в
одной из окрестных деревень и все чаще пропадает в отъездах. Он
стал упрямым и своенравным, начал отказываться от работы по
хозяйству. Но без Люциана паладины не осмелились приструнить
Дэмиана.

Люциан расспросил местных жителей и выяснил, что подружка
Дэмиана, Игерна, молоденькая ведьма. Люциан ничего не имел
против ведьм; все его знакомые колдуньи были целительницами,
травницами или просто бледными девицами с излишне ярко
подведенными глазами. Но встречались среди них и те, кто призывал
на помощь дикую, хаотичную магию, и если Игерна была именно
такой ведьмой, Люциан должен был оградить Дэмиана от ее влияния.

Когда блудный сын в конце концов объявился, Люциан начал
расспрашивать его об Игерне. Но вместо воспитанного, достойного
юноши, которого он оставил дома несколько недель назад, перед
Люцианом предстал неуклюжий подросток, поминутно красневший и
не поднимавший взгляда.

— Я не против твоих встреч с этой девушкой, — солгал
Люциан, — но нельзя ради них пренебрегать домашними делами и
обучением.

— Какой в них прок? — простонал Дэмиан. — Два года мою и
мою полы. И всему, чему могли, паладины меня уже обучили!

— Все по очереди занимаются уборкой, так у нас заведено,
Дэмиан! — рявкнул Люциан. — И чему же тебя учит твоя маленькая
ведьма?

Дэмиан нахмурился и растерялся.

— Простым заклинаниям. Не опасным, честное слово. Она
очень умна... и очень красива. Она тебе понравится, Люциан.
Люциан слегка смягчился, увидев, как мальчик по-детски
краснеет.

— Для этого мне надо сперва познакомиться с ней, верно?
Приводи ее сегодня к нам на ужин. Флори как раз печет свой
знаменитый пирог.

— Гм... Хорошо, я ее приглашу, но не обещаю, что она
согласится. Только скажи Флори, чтобы убрала подальше мои
детские портреты, ладно? И не начинай рассказывать ей о своих
подвигах, хорошо? Пожалуйста. Мне очень нравится эта девушка.

Люциан спрятал улыбку. Дэмиан прежде не общался с
девушками; даже деревенские кумушки смущались при виде него и
обходили его стороной. Быть может, девушка научит его другой
стороне жизни, покажет, что в мире есть вещи, которые сюит
защищать.

— Договорились, — ответил он. — Я скажу Флори, чтобы
поставила третий прибор. А теперь беги в казармы, не то я дам Флори
ключ от чулана, где хранятся твои детские распашонки!

Глаза мальчика на миг расширились от ужаса, затем он широко
ухмыльнулся Люциану и помчался прочь.

Люциан даже где-то ждал, что будет ужинать в одиночестве. Но
едва солнце покатилось за горизонт, в дверь кухни вошел
зардевшийся Дэмиан, а с ним и молоденькая ведьма.

В свое время Люциан встречал хорошеньких ведьмочек, но даже
он с удивлением отметил красоту Игерны. Она была несколькими
годами старше Дэмиана, стройная, с высокими, четко очерченными
скулами и огненно-рыжими волосами, заплетенными в длинную
опрятную косу. Двигалась девушка с кошачьей грацией,
поразительной для ее возраста. Он поднялся и протянул ей руку; ее
ладонь была холодной, почти ледяной.

Но более всего Люциана поразило поведение Монти. Пес
доверчиво ластился ко всем незнакомцам и был из рук вон плохим
охранником, но едва девушка вошла в комнату, Монти бросился к
двери и яростно залаял.

Игерна оказалась образованной ведьмой и хорошей
собеседницей, хотя разговор то и дело прерывался стеснительным
молчанием Дэмиана. Несмотря на недоверие к ведьмам и странное
чувство неловкости — отеческое, как решил Люциан; не каждый день
знакомишься с подругой сына, — на душе у него полегчало. Девушка
делала Дэмиана счастливым; достаточно было увидеть взгляды,
которые он на нее бросал, чтобы понять, что он влюблен. Кроме того,
в столь юном возрасте ведьмы вряд ли знают сильные заклинания,
так — умеют лечить синяки и шишки да приманивать диких
животных.

Когда влюбленные поблагодарили за обед и попросили
разрешения удалиться «на прогулку», Люциан почувствовал укол
зависти. Флори была замечательной хозяйкой, но иногда ему
хотелось иных, близких отношений с любимой женщиной. Его путь
не позволял ему обзавестись подругой жизни, хотя он и знал, что
Дэмиану нужен не только отец, но и мать.

«Молодежь не знает цену юности», — подумал он и отправился
в постель с чашкой травяного чая, приготовленной заботливой
Флори.

Несколько часов спустя он проснулся. За окном раздавались
крики. Люциан схватился было за меч, но тут же узнал голоса
споривших. Дэмиан и Игерна. Он не мог расслышать слов - увы,
божественная сила нисколько не улучшила его слух — но судя по
резкому тону, они серьезно поссорились. «Ох уж мне эти
влюбленные», - сказал он Монти, клубком лежавшему у него в ногах.
Пес поднял ухо и тявкнул, будто соглашаясь.

Глава IX

На следующий день, приехав в казармы, Люциан обнаружил,
что постель Дэмиана не смята. Паладины не видели его с вечера.
Либо Игерна и Дэмиан помирились, либо юноша в одиночестве
зализывает раны, но в любом случае он сможет о себе позаботиться.

Когда Дэмиан не объявился и к вечеру, Люциан забеспокоился и
разослал паладинов по деревням узнать, не видел ли кто из жителей
юношу. Паладины вернулись ни с чем, и Люциан решил сам поехать
к Игерне и спросить у нее, где Дэмиан.

Люциан обнаружил хижину ведьмы пустующей. Он вскрыл
замок, в душе сомневаясь, не переборщил ли с родительской опекой.
Хижина была небольшой и чисто прибранной, что вообще-то не
характерно для ведьм. На балках сушились травы и цветы, в шкафу
пылились книги, в углу был камин, стояли свечи и банки с
ведьмовскими ингредиентами.

За занавеской располагалась крошечная спальня с узкой
кроватью, книгами и небольшим камином. Кровать была аккуратно
застелена, в ней не спали уже несколько дней, но пепел вокруг очага
указывал на то, что в камине что-то жгли, и недавно.

Люциан присел на корточки, сдул пепел и приложил ладони к
камням. Кладка еще хранила тепло огня. Судя по тому, как лег пепел.
Игерна жгла в камине кипы пергамента. Она очень торопилась:
несколько обрывков не успели прогореть дотла.
Люциан начал разглаживать обрывки, пытаясь прочитать
послания. Они были написаны от руки, мелким витиеватым
почерком, не похожим на почерк Дэмиана. Люциан сумел разобрать
отдельные слова... «Дом», «лес»... Он сдул пепел с очередного
обрывка и окаменел. «Дэмиан». Автор этих строк знал его сына.
Промелькнула спасительная мысль: возможно, это писала Игерна.
Быть может, после вчерашней ссоры она сожгла свои любовные
письма к нему. Но затем Люциан обнаружил пометки на полях книги
о болотных травах, сделанные рукой ведьмы, и понял, что почерк не
сходится.

Люциан принялся искать в пепле новые обрывки, зарываясь по
самые локти в золу, но все тщетно. Когда он поднялся с колен, то
ударился головой о каминную полку, на которой сушились семена.
Он увидел, что на ней лежат несколько клочков бумаги. Должно
быть, порыв ветра выхватил их из огня и взметнул вверх.

Люциан рассматривал обрывки. Большая часть клочков была
обуглена до черноты. Лишь на одном виднелась разборчивая надпись.
Многие годы Люциан будет мечтать о том, чтобы этот обрывок
сгорел в огне вместе с остальными. Все обрело смысл, и Люциан
похолодел. На клочке стояла подпись: Калин.

Первая любовь — драгоценное чувство; она остается в памяти
на всю жизнь и формирует душу и характер влюбленного. Тем
страшнее было то, что предстояло Люциану. Он должен был убить
возлюбленную Дэмиана.

Он запер за собой дверь хижины, тяжело вздохнул и попытался
собраться с мыслями. Игерну найдут; ее ждет допрос, но клочки
пергамента были достаточной уликой, указывавшей на то, что член
Черного Круга, помощник Калина, обнаружен. Это ее имя темный
некромант хотел любой ценой сохранить в тайне. Люциан не знал,
открыла ли Игерна Дэмиану свою сущность, рассказала ли, что
служит Черному Кругу. Быть может, правда и стала причиной их
ссоры. Люциана больше не могло обмануть ни скромное жилище
ведьмы, ни ее застенчивое поведение на людях; теперь он знал, что ее
сила куда больше, чем ему казалось. В Черном Круге нет места тому,
кто не способен себя защитить, и хрупкость девушки была
обманчива.

За свою жизнь Люциан истребил столько членов Черного Крута,
что давным-давно сбился со счета. Были среди них и колдуны, и
некроманты, и орки, и эльфы, даже бесы. Его рука ни разу не
дрогнула. Черный Круг был злом, не заслуживавшим пощады.
Принадлежность к нему означала немедленную кару. Но ни разу
Люциан не делил трапезу со своей жертвой, не приглашал ее в дом,
не видел влюбленных глаз сына, устремленных на нее.

Он знал, что все это ничего не должно менять, но душа дала
слабину. Дэмиан знал, кем был его отец, какой путь он избрал в
жизни, но Люциан старался оградить его от ужасов пыток и казней.
Он строго-настрого запретил сыну присутствовать на казнях и
ритуалах очищения от скверны, необходимой части борьбы со злом,
наследием Проклятого.

С Зандалором советоваться было бессмысленно. Люциан
отлично знал все, что скажет маг. Игерна представляла опасность для
Ривеллона и для Дэмиана. От нее необходимо избавиться.
Вернувшись в казармы, он отдал приказ разыскать Игерну и
доставить ее на допрос. Прежде всего, он хотел понять, что ей
известно о Дэмиане и что она успела ему рассказать. И еще он
подумал, что ничего бы этого не случилось, отдай он мальчика в
ученики к кузнецу.

Дэмиан так и не вернулся, когда паладины привели Игерну. Она
пряталась в лесной пещере и встретила солдат градом заклинаний,
убив одного из паладинов. Она нисколько не походила на милую,
скромную девушку, приходившую к ним на ужин.

Ее волосы растрепались, спутались, огненным водопадом
обрамляя ее лицо. Кошачья фация сменилась проворной хищностью
тигрицы.

— Свяжите ее и оставьте нас наедине, — приказал Люциан
страже.

— Вы уверены, сэр?

— Да, сержант. Выставьте солдат по обе стороны коридора. Но
скажите, чтобы никто не приближался к двери, пока я не прикажу.

— Будет исполнено, сэр!

Игерна сидела на стуле, связанная по рукам и ногам.
Обездвиженная, она не могла направлять магию. Но на всякий случай
Люциан оградил себя и комнату щитом оберега.

Он никак не мог придумать, с чего начать. «Вот мы и
встретились, Игерна»? — слишком избито. Он заставил себя
вспомнить, что эта ведьма была не просто подружкой его сына, но
членом Черного Круга. Он поклялся убивать таких, как она, без
жалости. Люциан решил перейти сразу к делу.

— Игерна, где Дэмиан?

— Откуда мне знать? — рявкнула девушка.

— Ты наверняка знаешь. А еще ты знаешь о нем гораздо
больше, чем говоришь.

— А если и так, Благословенный? Ты боишься, что однажды он
превзойдет тебя? Боишься, что сын станет могущественнее отца?

— Я знаю о твоей связи с Черным Кругом, Игерна. Я знаю, что
тебе известно, кем может стать Дэмиан.

Игерна смело встретила его взгляд.

— Кем он может стать, Благословенный? Нет; кто он есть. Здесь
нет места «может». Он Проклятый!

В душе Люциана все перевернулось от одного звука страшного
имени. Неужели все годы служения Свету не затронули сердца
мальчика? Надо было выяснить, что ведьма успела рассказать
Дэмиану о его происхождении.

— Что ты рассказала ему о его судьбе?

— От меня он не узнал ничего, Благословенный. Мне лишь
хотелось пробудить спавшую в нем мощь. Что ему твои фокусы и
заклинания оберега? Ты просто завидуешь его силе.

— О чем вы спорили той ночью?

— Дэмиан еще ребенок. Его сила его пугает, но со временем он
научится справляться с ней.

Если верить Игерне, еще оставалась возможность того, что
Дэмиан не узнал о наследии Проклятого. Если так, его еще можно
уберечь от влияния Хаоса.

— Я знаю, что ты действовала заодно с Калином, Игерна. Ты
приводила к нему детей. Зачем ты хотела сжечь письма?

— Зачем? — сплюнула девушка. — Затем, что мне пришлось
смотреть, как Черный Круг отбирает у меня отца. Из великого мага
он стал их рабом, а затем и одним из них. Они заставили нас
проводить опыты над людьми; стоило нам отказаться, и они убили бы
нас с той же легкостью, что и ты! Нам не искупить тех деяний; да мы
и не просим прощения. Если бы мне было дано начать жизнь заново,
я бы вновь продала душу ради спасения отца.

Значит, Калин был отцом Игерны. В глазах Люциана это не
могло оправдать девушку, но теперь он понимал всю глубину ее
ненависти к нему.

— Так ты решила отомстить мне, отдав им Дэмиана? -спросил
Люциан.

— Нет. Они, не ты, лишили меня отца; ты только завершил
начатое ими. Они хотели, чтобы я рассказала Дэмиану, кто он такой и
в чем его предназначение, но я не стала. Дэмиан обретет могущество,
это я тебе обещаю, но я не позволю им забрать его. Они погружены в
собственные дрязги, они идут за тем, кто сильнее; они не достойны
называть себя его последователями.

— Игерна, ты служила Черному Кругу, более того, ты лишала
невинных людей жизни. Мне больно это говорить, но я должен
предать тебя казни.

— Убив меня, его ты не остановишь. Ты можешь убить нас всех,
но он осуществит предначертанное. Как ты думаешь, Дэмиан простит
тебе мою смерть?

— Нет, не простит, — согласился Люциан. — Но со временем
его боль утихнет. Он честный и благородный юноша, Игерна. Его
место здесь, со мной. Он не отринет Свет и все, чем жил. Даже ради
девушки.

— Ты ослеплен страхом, Благословенный, и недооцениваешь
Дэмиана. Его силе осталось недолго спать. Вскоре он узнает, что ты
скрыл от него и чего лишил. И тогда он тебя возненавидит.

Глава X

Игерну отвели в камеру. Паладины уже готовили место для
казни. Люциан рухнул на стул. Он знал, что девушка права; Дэмиану
никогда не простить его. Он не поймет. Никто бы не понял. Он уже
не ребенок, его не отвлечь от смерти возлюбленной шоколадкой или
яркой игрушкой.

Но ничего другого не оставалось. У Люциана не было выбора;
он поступал согласно долгу. Первый раз в жизни он чувствовал, что
ненавидит свой путь и божественный дар, преподнесенный ему
судьбой. Пришла пора расплаты за решение сохранить младенцу
жизнь. Он всегда знал, что платой будет кровь, неизвестно только,
кем и как пролитая. Он сделал выбор еще тогда, ничего уже не
вернуть. Настало время платить по старым счетам.

Его слегка утешало то, что Дэмиан так и не вернулся домой; в
его отсутствие казнь будет провести немного проще. Но после
церемонии мальчика необходимо будет отыскать. Люциан пытался
убедить себя в том, что Дэмиану надо будет только узнать, что
Игерна убивала детей, и все будет хорошо. Ему будет тяжело, но он
справится. Его сердце будет разбито, но он... справится. Он должен
справиться...

Люциану не хотелось вставать. Скоро войдет паладин и объявит,
что все готово к казни. Останется только взмахнуть мечом, как
тысячу раз до того, и все будет кончено. Но Люциана не покидало
чувство, что это лишь начало. Время замедлилось и еле ползло;
Люциан сидел посреди комнаты, погрузив подбородок в ладони, и
ждал прихода паладинов.

С тех пор, как Люциан стал Благословенным, ему приходилось
вершить правосудие бессчетное количество раз. Но в этот день
сердце его не слушалось и билось часто-часто. Раньше с ним такого
не случалось; он быстро взмахивал мечом и уходил на свежий воздух,
чтобы отдышаться. Он научился возводить стены вокруг своей души,
через которые не могли пробиться отчаянные вопли и гневные
проклятия жертв, но сегодня ему пришлось собрать все свое
мужество, чтобы не разрыдаться самому.

Он почувствовал себя трусом, когда девушке одели на глаза
тугую повязку, и пожалел, что не может закрыть глаза сам. Но
предначертанные правила ясно говорили, что палач не смеет
отводить взгляда от жертвы.

Солдатам не пришлось применять силу. Игерна молчаливо
преклонила колени и опустила голову. Ни вскрика, ни стона, ни
мольбы о пощаде. Девушка смирилась со своей судьбой -в отличие от
Люциана.

Он вытащил меч из ножен; клинок показался ему неподъемной
тяжестью, он камнем давил ему на душу. Лезвие описало широкую
дугу — и Люциан понял, что неосознанно молится, чтобы душа
Игерны обрела покой там, где ее не достанет Черный Круг. Тихий
стук — голова покатилась с плеч. Каменный пол обагрился кровью,
казавшейся продолжением длинных огненных волос.

Когда Люциан поднял голову, благодаря небеса за то, что
страшный миг позади, он понял, что все глаза устремлены не на него
и не на тело Игерны, но па дверной проем. Двери были распахнуты,
хотя Люциан готов был поклясться, что не слышал скрипа петель. На
пороге стоял Дэмиан, и его лицо было белес мела. Он будто окаменел
в проеме, сжав кулаки, не произнося ни слова, а затем развернулся и
ушел прочь.
Люциан отшвырнул меч и бросился за сыном, но юноша пропал.

Почти все паладины были в зале, и ни одна живая душа не видела,
откуда он пришел и куда исчез. Он будто испарился. Люциан упал на
колени, осыпая небо проклятиями. Теперь ему ничего не объяснить,
не убедить мальчика, что он еще обретет истинную любовь. Юноша
сам решит свою судьбу.

— Вот удача! А я уже опасался, что он все пропустит.

— Видели его лицо?! Вот это гнев! Каков поворот сюжета;
теперь Люциану не поздоровится!

— Мне не видно, мне не видно, поднимите меня,
пожалуйста!

— Вот так-так! Ну и спектакль! Я, пожалуй, отменю войну,
которую запланировал на следующую неделю. Не хочу
пропустить самое интересное.

— Не нравится мне этот Дэмиан. Глаза у него так и бегают.

— А мне скорее Люциан не по душе. Совершенно не умеет
радоваться жизни!

— Эй! Эй! Вы что, не слышите меня? Мне не видно, что там
происходит!

— Да поднимите же его кто-нибудь на руки! Он мне платье
порвет!

Глава XI

— Ты не можешь бросить его на произвол судьбы, Люциан! —
прогремел Зандалор. Маг всегда был в особенно плохом настроении,
когда его вытаскивали из постели посреди ночи. Люциан заметил, что
на ногах у него домашние тапочки — Конечно, для мальчика смерть
Игерны от твоей руки была страшным ударом, но нельзя позволить
ему самому извлекать урок из этого! Одни боги знают, чему обучила
его эта ведьма. Не доводи до беды!

— Она сказала, что Черный Круг послал ее раскрыть Дэмиану
глаза на его предназначение, но она не стала этого делать, - возразил
Люциан.

— И ты поверил? Вот глупец! Эта женщина ведьма и
детоубийца, все ее слова - грязная ложь!
Люциан вздохнул.

— Зандалор, у меня есть дар видеть в людях не только плохое,
но и хорошее!

— Да? И что же ты сразу не смог разглядеть в ней плохое? А?

— Она была моей гостьей! — рявкнул Люциан. — Она сидела за
моим столом и делила со мной трапезу, и я вовсе не собирался давать
ей урок морали за ужином - особенно в присутствии Дэмиана!

— У тебя слишком мягкое сердце. В этом твоя беда, Люциан!

— Споры нас ни к чему не приведут. Половина моего войска
отправлена на поиски мальчика. Я не смогу ничего сделать, пока он
не вернется домой.

— Тогда готовься к неожиданной встрече, Люциан. Дэмиан
познал свою силу, и она не могла не изменить его душу. Не тешь себя
надеждой, что увидишь прежнего Дэмиана. Если он найдет тебя
первым, берегись. Если дремавшее в нем зло проснулось, он придет
за тобой, Люциан. И ты знаешь, что тогда придется сделать.

Люциан знал, но радости ему это знание не принесло. Убив
Дэмиана, он признает, что пятнадцать лет стараний были тщетны;
Хаос восторжествовал над Порядком. Но тут его осенило: возможно,
есть иной путь избавить Ривеллон от Дэмиана и очистить душу
мальчика, не проливая крови. Но об этом он промолчал. Зандалор
никогда не поймет, как тяжело поднять руку на того, кто пятнадцать
лет был тебе сыном, пусть и не плотью от плоти.

Если Зандалор прав, Дэмиан решит отомстить ему, своему
наставнику. Хорошо бы только ему — ведь он убил Игерну своими
руками. Быть может, ему удастся использовать себя в качестве
наживки и завлечь мальчика туда, где мир живет по иным правилам?

Прошла неделя; Дэмиан не появлялся, и Люциан решил
претворить свой замысел в жизнь. Он препоручил Монти Флори и
отправил ос навестить сестру в соседнем городе. Наложив сильное
заклинание оберега на деревню и оставив отряд паладинов следить за
порядком, Люциан с шумом и помпой вывел свою армию из казарм и
повел ее к лесному храму.

Ему не хотелось оставлять деревню без защиты, но в глубине
души он чувствовал, что Дэмиану нужна только его кровь. Рядом с
храмом все еще был разбит временный лагерь, в котором он найдет
пристанище; вряд ли юноша заставит долго себя ждать.

Люциан оказался прав. Через несколько дней после того, как
паладины расквартировались у храма, разнесся слух, что Дэмиан
собрал армию Черного Круга и спешно направляется в их сторону.
Наставник сознавал, что Черный Крут' не мог не рассказать Дэмиану
правды о его сущности, а армия вооруженных последователей ясно
указывала, что задумал он не примирение.

Следующим утром, на рассвете, вдали показалось войско
Дэмиана. Впереди, на огромном волке, восседал сам юноша. За его
спиной собралась вся нечисть этих земель — некроманты, орки, маги,
черные рыцари. Все они покинули свои укрытия и встали под его
знамена. Люциан подумал, что силы их войск примерно равны;
впрочем, на стороне Дэмиана было еще одно мощное оружие —
ненависть.

Воинство тьмы остановилось. Юноша держал перед ними речь,
гарцуя на волке между рядами.

— Вы знаете свое дело, друзья! — крикнул Люциан паладинам.
— Среди вас нет ни одного, кого бы я не считал своим другом; так
призываю вас, друзья, поверить мне. Юноши, которого мы знали,
больше нет. Не дайте этой телесной оболочке себя обмануть.
Истребите войско зла, но Дэмиана не троньте, он мой. Да пребудут с
нами силы добра и порядка, и да помогут они нам выстоять в этот
судный день.

Воины сошлись лавиной и сцепились в битве. Раздался лязг
мечей, взрывы огненных шаров. Люциан пришпорил Голиафа и
ринулся в гущу сражения. Блестящим вихрем взвился меч. Давным-
давно ему не случалось участвовать в хорошей драке, и он
устремился к ней всем своим естеством — и вдруг понял, что Дэмиан
исчез.

Глава XII

Люциан приостановился, чтобы снести голову последнему орку,
а затем вывел Голиафа из сечи. Он пытался отыскать Дэмиана. Он
нашел его в стороне, сражающимся против группы паладинов,
отрезанных от основного отряда. Дэмиан будто забыл, что эти
мужчины оберегали его и играли с ним все его детство. С его пальцев
срывался огонь, так быстро и так яростно, как Люциан еще не видел;
броня одного из паладинов стала плавиться, закапал раскаленный
металл. Воин закричал.

Пришпорив Голиафа, Люциан помчался к Дэмиану и метнул в
него сгусток белого пламени. Сгусток попал в цель; юноша
покачнулся в седле. Люциан вложил в заклинание лишь небольшую
толику силы. Пламя должно было привлечь внимание Дэмиана, а не
ранить его.

— Дэмиан! — закричал Люциан. — Оставь их в покое! Тебе
нужен я, не они. Так не будем терять времени!

Дэмиан обернулся на крик, не оглядываясь метнул в паладинов
огненный шар и поскакал к отцу. Но Люциан не собирался биться с
ним в чистом поле; он развернул коня и помчался к храму.

«Вот так, Дэмиан, — думал Люциан. — Скачи за мной. Мы
решим все один на один, без свидетелей».

Он убрал с храма защитную сеть. Все паладины были на поле
битвы, лес у храма опустел. Люциан остановил Голиафа у самого
входа, вытащил меч, спешился, шепнул коню: «Скачи подальше
отсюда, дружок», и шлепнул его по крупу.

Дэмиан подоспел несколькими секундами позже. Даже
демоническому волку не сравниться прытью со скакуном
Благословенного. Юноша буквально слетел со спины зверя в жажде
свести счеты с отцом.

— Зачем ты это сделал?! — завопил Дэмиан. — За что ты ее?
Почему ты не позволил нам быть вместе?!

— Она была убийцей, Дэмиан. Она лишила жизни невинных
детей, — отозвался Люциан, удерживая между собой и юношей
магический щит и медленно отступая к дверям храма.

— Она спасала отца. Если бы она ослушалась приказов Круга,
их бы убили. Ты сам подтолкнул меня к тому, чтобы найти Круг,
Люциан. Ты сам во всем виноват. Теперь я знаю, кто я такой, и что за
тайну ты скрывал от меня долгие годы.

— Я хранил эту тайну ради твоего же блага, Дэмиан. Я хотел
защитить тебя от тебя самого.

Услышав это, юноша метнул в Люциана несколько огненных
шаров, но все они отскочили от магического щита, не причинив вреда
наставнику. Люциан ощутил за их слабостью невероятную мощь.
Будто мальчику дали в руки неподъемный меч, но с каждым разом,
когда он пытался его поднять, его сила чуть-чуть возрастала.

- Нет, ты просто боялся, что я тебя превзойду! Так и будет.
Люциан, поверь. Убив Игерну, ты не оставил мне выбора. Другого
выхода нет.

- Выбор всегда есть, Дэмиан, — произнес Люциан и тут же
сообразил, что не ему это говорить. Неужели у него не было иного
выбора, кроме как убить девушку?

К этому моменту они оба уже приблизились ко входу в храм,
который Люциан намеренно оставил открытым. Он уже чувствовал,
как щекочут кожу и зовут к себе порталы по обеим сторонам
мозаичною пола. Оставалось заманить Дэмиана внутрь и нанести
удар.

Люциан слегка снизил прочность магического щита, и ледяное
копье Дэмиана смогло пробить купол и вонзилось ему в руку.
Люциан поморщился, будто от боли, хотя на самом деле на коже едва
остался синяк. Он хотел внушить юноше, что теряет силы. Дэмиан
возликовал, увидев, что копье достигло цели, и сделал шаг вперед,
наступая на отца.

- Надо было тебе убить меня, пока была возможность, —
воскликнул он. — С каждым днем моя сила растет, а твоя тает. Разве
ты не чувствуешь, Люциан? Разве ты не видишь, что мир обернулся
лицом к Хаосу?

В ожесточенном существе, безжалостно истреблявшем
собственных друзей, не было ни капли от прежнего доброго и
чистого душой юноши Лишь мальчишеские черты и надежда на то,
что в глубине сердца зверя осталась хоть искорка человечности,
остановили Люциана от убийства сына. На Ривеллоне его уже не
спасти; быть может, в ином мире, куда не дотянутся щупальца
Черного Круга, он станет прежним Дэмианом.

Теперь или никогда Люциан выпрямился в полный рост и
зачерпнул столько силы, сколько мог удержать. Из кончиков пальцев
посыпались искры. Он опутал потрясенного юношу магической
сетью и, не давая ей ускользнуть, рванулся к ближайшему разлому,
унося с собой Дэмиана.

В последний миг, когда мир Ривеллона уже помутнел и исчез,
статуя беса — Люциан готов был поклясться — подмигнула ему; в
тусклом свете храма шерсть на спине ездового паука слегка
вздыбилась.

- Ур-ра! — воскликнул тоненький голосок, когда двое людей
исчезли в разломе. — Бесам понравилось, очень понравилось!

- Господи боже мой, зачем его разбудили? Если этот паук
только взглянет на меня плотоядно, я отсеку ему ногу. Ясно?

Глава XIII

Люциан первым ощутил под собой землю; Дэмиан повалился
следом. Сеть плотно опутывала его, связывая по рукам и ногам.
Казалось, он без сознания. Люциан запомнил, где находится разлом,
взвалил тело юноши на плечо и понес его сквозь леса незнакомого
мира.

Он шел, не останавливаясь, около часа, затем опустил
беспомощное тело на землю. Дэмиан не приходил в себя. Люциан
между тем собрал остатки сил для последнего заклинания. Он
призвал божественную мощь, и вокруг его тела разлилось белое
свечение.

— Именем Благословенного, я заточаю тебя, Дэмиан, в этом
мире до тех пор, пока я сам или один из моих последователей не
решит тебя освободить. Таково мое слово, и да будет так.

Заклинание облаком выплыло из тела Благословенного и
окутало юношу, слегка приподняв его над землей и бережно опуская
вновь.

Вряд ли Дэмиан успел обучиться искусству видения порталов.
Ему не найти разлом, ведущий назад на Ривеллон. А если он и найдет
его, сила заклинания не позволит ему покинуть этот мир.

Если повезет, заклинание на время лишит его памяти о
прошлом. Юноша будет помнить лишь свое имя и сможет начать
новую, незапятнанную жизнь. Он будет беспомощен, потому что
забудет все заклинания, которым успел научиться. Он будет один,
напуганный, уязвимый - зато живой.

Люциан смотрел на Дэмиана и видел младенца, маленькое,
хрупкое дитя, мирно спящее в колыбели. Несмотря на все воспитание
в доме Благословенного, Проклятый проснулся в нем и попытался
вернуть себе былую мощь.

Люциан шел к порталу, цепляясь за спасительную мысль: на
Ривеллоне отныне воцарится мир. Зандалор сказал бы, что он
вторично забыл свой долг, отказавшись убить Дэмиана. Но несмотря
на все это Благословенный знал, что больше никогда, никогда не
увидит сына, и его сердце разрывалось на части.

Глава XIV

Старейшина Анлокар проснулся от громкого стука в дверь
кабинета.— Входите, входите, не ломайте дверь, - пробурчал он.

На пороге показался капитан раанской гвардии, и по тому, как
дергался из стороны в сторону его хвост, Анлокар сразу понял, что
капитан в страхе и растерянности.

— Верховный старейшина Анлокар, со всем почтением, ваше
присутствие необходимо в Главном зале. Дозорные обнаружили в
лесу человеческого детеныша. Он не помнит, как очутился в нашем
мире.

— Разумеется, капитан. Позвольте мне только окончательно
пробудиться, и я к вам присоединюсь.

— Спасибо, Верховный Старейшина. Мы устроим его со всем
удобством и будем вас ожидать.

Анлокар кивнул и остался сидеть в кресле, вспоминая. В
молодости он много путешествовал по мирам и встречал различных
существ, в том числе людей. Но управление Академией отнимало
столько времени, что он давным-давно не открывал разломов и
совсем позабыл, как выглядят люди.

Через некоторое время Анлокар вошел в Главный зал и увидел
перед собой человеческого детеныша лет 15-16, что у раанаар (а они
живут так же долго, как эльфы) считается почти младенчеством.

— Он что-нибудь вспомнил? — спросил Анлокар у капитана.

— Только свое имя, надо полагать. Он все время повторяет
слово «Дэмиан». Вот потешное прозвание! Ах да, он помнит, что жил
на Ривеллоне. Больше ничего.

— Позвольте, я сам с ним поговорю, — решил Анлокар.

Хотя устав запрещал мастеру разлома вмешиваться в дела иных
миров, переносить оттуда предметы и создавать помехи развитию, он
ничего не предписывал относительно изучения языков. Раанаар
вскоре обучились бегло разговаривать на множестве диалектов,
включая людские.

Дэмиан вспомнил родной язык, стоило Анлокару заговорить с
ним. Но он так и не смог объяснить, как оказался на Немезиде.
Похоже, он сам этого не знал, и Анлокар решил, что детеныш
случайно провалился в разлом. Он помнил, что на Ривеллоне есть
несколько порталов, ведущих на Немезиду. Неясно было только,
почему дитя лишилось памяти. При переходах через разлом такое не
случалось. Впрочем, «Дэмиан» выглядел безобидным маленьким
существом, и к тому же до смерти напуганным. Он сжался в комок на
стуле, кутаясь в одеяло и обхватив ладонями кружку с горячим
лягушачьим молоком.

Верховный старейшина почувствовал острую жалость к
мальчику. Путешествие сквозь разлом может быть болезненным
опытом, особенно когда этого не ждешь и не знаешь, что на другой
стороне. Даже раанаар опасались проходить сквозь разлом, если он
вел в неизвестность. В одной из старинных книг говорилось, что на
заре разломов многие раанаар ушли в никуда, да так и не вернулись.
Теперь мастера разломов вели книги координат и точно знали, куда
направлялись, поэтому несчастные случаи были крайне редки.

Анлокар немного выждал, чтобы мальчик пришел в себя, и
открыл разлом на Ривеллон, намереваясь отправить его домой. Он
мягко подвел ребенка к порталу и пригласил его сделать шаг внутрь.
Но Дэмиан будто натолкнулся на невидимую стену и отскочил, как
резиновый мячик. Он попытался вновь, и вновь потерпел неудачу;
разлом не хотел пропускать его на ту сторону.

— Что за странность. Никогда такого не видел. Быть может, я
подрастерял мастерство. Старейшина Анлоллам, передаю вам честь
открыть это г разлом.

Анлоллам открыла портал, и вновь Дэмиан не смог пройти
сквозь невидимую стену.

— Что-то тут не так, — сказал старейшина Анлокар. —
Устройте мальчика в моих покоях. Он останется в Академии до тех
пор, пока мы не поймем, в чем причина неудачи.

— Отец, ты уверен, что поступаешь мудро? - раздался упрямый
голос за его плечом. Голос принадлежал Долокам, его дочери,
которая обучалась на мастера разлома. — Мы понятия не имеем, как
он оказался здесь. Он может быть опасен для Академии.

— Что ты говоришь, Долокам? Посмотри на него; он лишь
напуганное дитя, попавшее в неведомый мир. Во имя Раан, дорогая,
прояви сочувствие к бедному существу!

— Он не вызывает у меня сочувствия, отец. Неразумно
оставлять его у себя. Вспомни, как ты подобрал маленького
огненного ящера со сломанной лапой и пытался приспособить его для
обогрева библиотеки? Бесы оттирали копоть с потолка несколько
недель, а библиотекарь лишился единственного экземпляра книги по
уходу за единорогами!

— А как прикажешь мне сосредоточиться на работе, если ноги
все время мерзнут?

— Конечно, отец, лучше совсем без ног! — вспылила Долокам.
Ее отец был добрым и мягким Верховным старейшиной, он от всей
души гордился Академией и ее выпускниками, но с ним она всегда
чувствовала себя нянькой, заботящейся о великовозрастном
младенце. Она уже забыла, когда он в последний раз открывал
разлом, и все же он сумел сохранить в себе дух приключений и
детский восторженный взгляд на превратности и подарки судьбы.
Для раанаара его лет это было необычно.

- Нет, Долокам. я принял решение. Дэмиан останется в
Академии.

Долокам громко вздохнула и вышла из комнаты, подергивая
хвостом or возмущения.

Глава XV

Настроение Долокам только ухудшилось, когда несколько
недель спустя Дэмиапу так и не удалось ничего восстановить в
памяти, и Верховный старейшина объявил о своем решении принять
мальчика в Академию и учить его мастерству разломов вместе с ней.

— Не волнуйся, дорогая, — сказал он в ответ на ее новые
предостережения о мальчике. — Дэмиан жаждет учиться. Он
схватывает наш язык на лету и впитывает знания, как губка. Главный
библиотекарь говорит, что ни в ком еще не встречал такой тяги к
чтению. Да и потом, что иначе нам с ним делать? Мы дали ему
приют; не можем же мы теперь заточить его в комнатах. Я надеюсь,
что Дэмиан сам научится открывать разломы и вернется на Ривеллон.
Видишь, через чужой разлом он пройти не может.

— Признаю, мальчик не лишен обаяния. И очень умен — для
человека, разумеется. Но ему предстоит впитать наш образ жизни и
прекратить свои невообразимые шалости. Он снова дразнил бесов!

— А кто хоть раз в жизни не дразнил бесов? Долокам, право
слово! Они такие неуклюжие и потешные, что тяжело устоять!
Помнится, я сам бранил одну юную раанаар за то, что она связала
шнурки на ботинках беса вместе. Не припоминаешь, Долокам?

— Будь по-твоему, — сказала Долокам, быстро меняя тему.

— Только я не припомню, чтобы в Академию принимали
чужаков.

— Значит, он будет первым, — добродушно сказал Анлокар.

— Мне хочется оставить что-то после себя, деяние, о котором
будут помнить. Вот и выпал случай - я обучу первого человека
мастерству разлома. Замечательно, правда?

— Эх, отец, думаю, тебя бы и так не забыли, — печально
ответила Долокам и подошла к отцу, ласково обняв его хвост своим и
положив голову ему на грудь. — Но если тебе так этого хочется, а
прочие старейшины тебя поддержат, я не стану возражать.

И хотя некоторые консервативно настроенные старейшины
воспротивились приему человека в Академию, большая часть совета
согласилась, что у мальчика есть дар, который поможет ему со
временем стать отличным мастером разлома. Так Дэмиан, не зная
того, приступил к учебе во второй раз в жизни; на этот раз ему
предстояло познать древнее искусство управления временем и
пространством.

— Говорю вам, этот юноша мне не по душе, — произнес
гнусавый фальцет в царстве божьем. - Не нравится мне, что
столько силы сосредоточено в одном-единственном существе, тем
более смертном... или не совсем смертном.

Тут вмешалось контральто:

— Люциан тоже обладает огромной силой, и тем не менее
отлично с ней справляется. И почему Дэмиан не пошел в отца?
Вот истинный мужчина! Кстати... не отправиться ли мне на Ри-
веллон, раз уж там теперь мир? У меня и костюм лесной нимфы
припасен...

Гнусавый фальцет ехидно перебил:

— Не по летам тебе бегать среди смертных, прикрыв тело
тремя фиговыми листочками и цветочным ожерельем!
Опомнись, ты же богиня!

Послышались приглушенные смешки.

— Ну, я хотя бы не принимала облик ледяной глыбы, чтобы
подглядывать за принцессой Фелицией, не застревала в ее
дымоходе и не ждала, пока она разведет огонь, чтобы я могла
выбраться!

— Бочонок на ножках! - сказал кто-то в толпе.

— Я все слышал! Знаете поговорку? Хорошего бога должно
быть много!

— Ты это принцессе Фелиции скажи! — хихикнул другой
зритель.

— Не хочу прерывать ваш занимательный спор, но у нас тут
демоническая пьеса в самом разгаре!

Глава XVI

Дэмиан показал себя примерным учеником и показал отличные
результаты по всем дисциплинам, начиная с призыва существ и рун
оберега и заканчивая премудростями искусства разлома. Через
некоторое время его успехи даже стали раздражать Долокам. Она
поступила в Академию задолго до Дэмиана, и вот он уже сравнялся с
ней в учебе, а в чем-то готов был и превзойти.

Она пыталась смириться с тем, что отец всякий раз, услышав от
наставников похвалу в адрес Дэмиана, расплывался в улыбке и
говорил, что мальчик — как раз такой сын, о каком он всегда мечтал.
Она испытывала ревность, но старалась ее побороть, ведь ревность —
недостойное качество, от которого раанаар стараются избавиться. Ей
казалось, что все обаяние Дэмиана испарилось, едва его приняли в
Академию. Наставники не могли на него нарадоваться, и для нее он
очень скоро стал нежеланным братом.

Ни Долокам, ни Дэмиан еще не достигли того уровня знаний, на
котором им позволили бы открывать собственные разломы. Большая
часть уроков была отведена теории и методам заклинаний. Дэмиан
постоянно стенал, что знает больше, чем требуется, чтобы открыть
портал на Ривеллон, а старейшины намеренно не допускают его к
практическим занятиям, потому что еще никому не удавалось
получить звание мастера разлома так скоро. Долокам мечтала, чтобы
ему, наконец, позволили открыть портал и избавили ее от его нытья.

По правде говоря, когда Дэмиану наконец было позволено
открыть разлом на Ривеллон, Долокам почувствовала огромное
облегчение и гордость за то, что ни разу не сорвалась на приемного
брата. В первую очередь потому, что такое поведение было бы
слабостью с ее стороны

Большинство обитателей Академии собрались посмотреть, как
Дэмиан будет открывать первый в своей жизни разлом. Там были не
только наставники, но и ученики, что рассердило Долокам еще
больше. Учеба отнимала столько сил, что у юных раанаар не
оставалось времени на сон и еду, не говоря уж о том, чтобы смотреть,
как другие открывают разломы. Дэмиан открыл портал так легко,
будто занимался этим всю свою жизнь. Раздались вежливые хлопки
зрителей.

Но после того, как Дэмиан торжественно распрощался со
старейшинами и направился к порталу, его ждало разочарование. Он
натолкнулся на невидимую стену точно так же, как в первые дни
своего пребывания на Немезиде. Мальчик едва не потерял рассудок;
он страшно закричал и выбежал из зала. И хотя Долокам вовсе не
хотелось сносить его присутствие далее, она тайно радовалась его
публичному поражению.

С тех пор Дэмиан стал еще более неприятным существом.
Долокам старалась его избегать. Он пребывал в постоянном унынии и
злился на все и вся. В глубине души она его жалела. Он очень хотел
вернуться на Ривеллон, но слезами горю было не помочь.

Более всего ее огорчало, что отец воспринял поражение Дэмиана
как свое собственное и каждую свободную минуту проводил в
библиотеке, пытаясь понять, почему мальчик не может покинуть
Немезиду. Он отказался слушать ее, когда она пыталась рассказать
ему о недостойном поведении Дэмиана, говоря, что у него на уме
более важные вещи.

Однажды Долокам увидела, как Дэмиан со злобой ударил
маленького беса за то, что тот расплескал ведро с водой. Она хотела
пожаловаться отцу (а кодекс раанаар не позволяет им обижать слуг),
но Анлокар лишь ответил:

— Думаю, ты все неправильно поняла. Дэмиан может дразнить
бесов, но он не способен причинить никому боль.

Она попыталась уличить человека сама, поговорив с бесом,
которого обидел Дэмиан. Но, несмотря на всю мягкость ее обращения
с ним — она не хотела его напугать - бес ужаснулся при одном
упоминании имени Дэмиана и отказался продолжать разговор. И
пускай половина Академии попала под чары ее названного братца,
она сохранила трезвость ума и не собиралась спускать с человека
глаз. На всякий случай она попросила нескольких верных друзей,
разделявших ее подозрения, присматривать за ним.

Глава XVII

Приступы гнева продолжались у Дэмиана довольно долго.
Яростно хлопали двери, бедные бесы кучами сгребали осколки
разбитых ваз и тарелок. Все это время отец Долокам искал ответ в
библиотеке. Но однажды вечером он вышел оттуда и сказал, что
решил самолично отправиться на Ривеллон и попытаться найти
разгадку на родине Дэмиана.

Долокам была уверена, что с отъездом отца Дэмиан станет вести
себя еще хуже, чем прежде, но к ее удивлению, человек успокоился.
Теперь он знал о разломах почти столько же, сколько его наставники,
и начал проводить больше времени вне стен Академии. Он
отсутствовал по несколько дней; как-то раз его видели в деревне
бесов, разговаривающим с местным Шаманом.

В Академии воцарились долгожданный покой и тишина.
Долокам наконец завершила собственное обучение и лишь пожалела,
что на выпускной церемонии не присутствовал отец. Но радость от
собственного успеха была подпорчена постоянной тревогой: Анлокам
— да, теперь ее звали Анлокам, старейшина Анлокам — все гадала,
чего же на самом деле хочет Дэмиан. В последнее время он стал
чересчур интересоваться храмом Раан, в особенности святым
кристаллом.

Кристалл был принесен в храм Раан, стоявший близ стен
Академии, задолго до того, как родилась Анлокам. Он защищал
Немезиду от существ, обитавших в демонических мирах. Демонам
удалось отыскать разлом, соединявший их мир с Немезидой, и орды
захватчиков хлынули на земли раанаар, стремясь захватить их и
подчинить себе.

Началась долгая война. Многие раанаар сложили в ней головы,
так как демоны подпитывались магией своего мира и мгновенно
залечивали раны. Казалось, все потеряно, но тут разведчики принесли
вести о метеорите, рухнувшем в лес близ деревни бесов. Когда
отправленный на поиски отряд нашел камень, то увидел, что он
обернулся кристаллом. Раанаар решили, что им дан знак свыше,
забрали кристалл в святилище и преподнесли его в дар Раан.

Сила кристалла оказалась так велика, что разлом между
Немезидой и демоническими мирами полностью затянулся. Новые
демоны не могли достичь Немезиды, а те, кто пришел в мир раанаар
до падения метеорита, лишились поддержки своего измерения,
утратили способность залечивать раны и были истреблены раанскими
воинами.

С тех пор кристалл покоился в храме Раан под надежной
охраной, защищенный мощными заклинаниями оберега. Заклинания
снимали лишь тогда, когда бесы протирали его от пыли. Никто, кроме
самых мудрых старейшин, не имел права входить в святилище, хотя
любой раанаар время от времени молился в верхнем храме. По
словам друзей Анлокам, даже Дэмиану был заказан вход в свяшлище,
хотя он настойчиво расспрашивал о кристалле

Когда Верховный старейшина наконец вернулся, Анлокам не
терпелось рассказать ему о подозрительном поведении Дэ-миана,
пускай она и сомневалась, что он ее послушает. Она нашла его
помрачневшим, погруженным в печаль. Он отослал ее прочь, сказав,
что должен немедленно увидеть Дэмиана.
Коша юноша вошел в комнату, Верховный старейшина уже
сидел за письменным столом, ожидая его. Он захлопнул дверь прямо
перед носом Анлокам. И тогда она сделала то, чего не должны делать
благовоспитанные раанаар — спряталась неподалеку, чтобы слышать
все, что происходит в комнате.

— Дэмиан, ты знаешь сам, что с тех пор, как ты начал учиться в
Академии, я считаю тебя своим сыном. Я очень горжусь твоими
успехами.

— Благодарю, Верховный старейшина, но, думаю, вы звали
меня не за тем, чтобы похвалить, — ответствовал Дэмиан.

— Ты знаешь, что последние недели я провел на Ривелло-не,
пытаясь найти разгадку того, почему ты не можешь покинуть
Немезиду. Когда я прибыл в твой мир и начал расспрашивать
знакомых, они посоветовали мне обратиться к человеку по имени
Благословенный, или Люциан — под этим именем ты его, кажется,
знал.

Дэмиан слегка напрягся при упоминании о Люциане, но быстро
справился с собой.

— Люциан признал, что хорошо знаком с тобой, Дэмиан. Я
рассказал ему, как мы нашли тебя и воспитали. Затем я сказал, что,
несмотря на все твои успехи, ты не можешь выйти за пределы нашего
мира. Оказывается, в этом виноват Люциан.

Дэмиан давно подозревал, что его нарочно заперли в мире
Немезиды. Несколько месяцев назад память начала к нему
возвращаться, подкрадываясь, как ночной туман. Заклинание
Люциана стерло его воспоминания о прошлом, но теперь они начали
проявляться вновь. Одним из самых ярких воспоминаний было то,
как некто по имени Люциан тянет его сквозь разлом, но он не мог
припомнить, ни кто такой Люциан, ни зачем он это сделал.

Воспоминания оставались обрывочными, до полного
восстановления памяти ему было еще далеко. Он решил, что для него
будет лучше, если раанаар будут считать, что он знает лишь то, чему
обучили его они.

— Да? — невинным тоном осведомился Дэмиан. — Я не
припоминаю этого имени, отец.

— Зато он тебя отлично помнит. Он рассказал мне о том, что
случилось на Ривеллоне, — трагичным голосом продолжал Анлокар.
- Но то, что было с тобой раньше, до того, как ты оказался среди нас,
не имеет значения для раанаар. Нам нет дела до войн иного мира. Мы
судим о тебе по тому, как ты показал себя среди нас, и только среди
нас. Люциан рассказал, что наложил на тебя могущественное
заклятие. Оно не позволит тебе покинуть Немезиду без его согласия
— или согласия его последователей. Он отказался вызволять тебя из
этого мира.

— Разве вам не под силу вызволить меня, отец? Вы Верховный
старейшина; неужели вы ничем не можете мне помочь?

— Увы, Дэмиан, его сила больше моей. Избавить тебя от
проклятия может только Благословенный или один из его
последователей.

— Я вам не верю! — вскричал Дэмиан. Кровь ударила ему в
голову. — Вы нарочно держите меня здесь, устраиваете надо мной
опыты, чтобы прославиться! Первый человек-раанаар! Вы просто не
хотите меня отпускать!

— Успокойся, Дэмиан, ты же знаешь, я всегда рад дать тебе
кров в стенах Академии. Но превыше всего мне хочется видеть тебя
счастливым, будь то в нашем мире или в ином.

Тихий голос Верховного старейшины только вызвал у Дэмиана
новый приступ гнева. Человек грохотал по комнате, сметая все на
своем пути. Анлокам услышала крики и побежала к двери. Она
заколотила в нее, зовя отца.

— Я не останусь здесь, вам меня не удержать! — донесся крик
Дэмиана. Затем раздался сдавленный хрип, в котором она с ужасом
узнала голос отца.

Анлокам со всей силой бросилась на дверь, и крепкое дерево
зашаталось. Она была сильна даже для женщины (а раанские
женщины сложены почти так же, как мужчины, и не уступают им в
силе). Когда замок поддался, Анлокам вбежала в комнату и увидела,
как руки Дэмиана смыкаются на шее отца.

— Во имя Раан, что ты наделал?! — вскричала она. Дэмиан
разжал пальцы, и тело Верховного старейшины осело на пол.

— Он не хотел отпускать меня с Немезиды, - полушепотом
произнес человек. Анлокам бросилась к телу отца. — Мне надо
вырваться, вырваться отсюда, понимаешь?

Анлокам выпрямилась в полный рост, возвышаясь над Дэ-
мианом. Ее хвост угрожающе хлестал по сторонам. Она начала
приближаться к человеку, глаза пылали болью и ненавистью.

— Пошла прочь, ведьма! — взвизгнул Дэмиан.

Но раанаар приближалась, в точности повторяя каждое его
движение. В какой-то миг казалось, что она загнала его в угол.
Дэмиан смерил ее ледяным взглядом, схватил упавший стул и
швырнул в нее. Анлокам увернулась, но человек воспользовался ее
замешательством, рванулся к выбитой двери и выскочил в коридор,
прежде чем она успела его схватить. Анлокам обернулась к отцу и
встала на колени перед его телом. Он едва дышал; жизнь медленно
покидала его. Она знала, что ему уже ничем не помочь. Ей придется
самой разыскать и убить Дэмиана, чтобы защитить Академию.

— Обещаю, он не уйдет от меня, отец, - сказала Анлокам,
обвивая хвост отца своим и пытаясь сдержать нахлынувшие слезы. —
Да пребудет с тобой Раан.

Она поцеловала отца в лоб и отправилась на поиски Дэмиана.

— Какая мощь, — прошептал Верховный старейшина, когда она
ушла. — Он разгневан, он в ярости... Он задумал разрушить наш мир.

Анлокам вместе со стражниками прочесывала близлежащие
земли несколько часов, но нигде не нашла ни следа Дэмиана. С
тяжелым сердцем она вернулась в покои отца, чтобы приготовить
тело к последнему обряду. Она закрыла его глаза и села на пол,
положив его голову к себе на колени. Наконец она могла дать волю
слезам.

Божество с гнусавым голосом шумно высморкалось.

— Как это печально. Бедное создание.

— Не к лицу тебе жалеть смертных, ты же бог!

Глава XVIII

После того, как тело Анлокара было погребено в храме Раан,
титул Верховной старейшины и управление Академией по наследству
перешли к Анлокам. Первым делом она приказала усилить охрану
Академии и храма, а также назначила дозорных, которым было
велено обходить окрестные земли дважды в день. Прощальный
взгляд Дэмиана подсказывал ей, что он не оставит их в покое. Когда
он вернется, она будет готова к встрече.

Время шло, но Дэмиан не появлялся. Анлокам знала, что он не
может покинуть Немезиду; значит, он затаился и выжидает. К
несчастью, раанские дозорные начали тяготиться бесполезным
занятием; день за днем они прочесывали местность, не встречая
никого, кроме бесов, собиравших грибы. Они стали просить
позволения вернуться в Академию и продолжить учебу.

Ради спокойствия воинов Анлокам позволила им сократить
обходы до одного раза в день. Но стражу у храма и Академии она не
позволила снимать ни при каких обстоятельствах. Она даже решила
навестить храм без предупреждения, чтобы посмотреть, насколько
хорошо воины справляются со своими обязанностями, а также
почтить память отца.

Анлокам с облегчением увидела, что стража издалека заметила
ее приближение и была готова в бой хоть сейчас. Помолившись у
отцовской могилы и испросив благословения Верховной жрицы
Раньянам, она решила отправиться во внутреннее святилище: один
вид кристалла вселял в ее душу радость и уверенность.

Достигнув святилища, Анлокам хотела было преклонить колени,
но почувствовала, что в зале что-то изменилось. Казалось, даже свет
потускнел. Она устремила взгляд к кристаллу, наполнявшему зал
холодным голубым свечением - и увидела, что он исчез. На его месте
лежал гигантский коричневый гриб.

«О, Дэмиан, - подумала она. - Только не кристалл, все что
угодно, только не это». Она выскочила из зала, призывая Раньянам.

- Кто заходил в святилище? - потребовала она ответа.

Верховная жрица не привыкла к такому обращению. Она
приосанилась и свысока ответила:

- Только бесы-уборщики. Вы недовольны тем, как они смели
пыль?

- Наоборот, они проявили чрезвычайное усердие, - резко
ответила Анлокам. - Кристалл исчез, на его месте лежит гриб.

Верховная жрица посерела от страха.

- Как такое могло случиться? Я ничего не понимаю!

- Зато я понимаю, Раньянам. Кристалл забрали бесы, и я
догадываюсь, кто их подучил. Я все гадала, зачем Дэмиану проводить
столько времени в их деревне... Теперь я знаю, зачем!

— Неужели он не понимает, что будет с нами, если забрать
кристалл? Зачем ему так поступать?

— Нет времени размышлять над тем, что им движет. Кристалла
больше нет. Ты знаешь историю нашего мира и понимаешь, что это
значит. Как только демоны почувствуют, что разлом вновь открыт,
они хлынут сюда. Ты должна защитить храм. Собери жриц и
подготовь их к битве. Я открою портал в Академию и предупрежу
раанаар.

Вразумить раанаар оказалось труднее, чем она предполагала.
Многие из них даже не слышали о войнах с демонами; другие
полагали, что все это сказки. Анлокам была вынуждена действовать
так, как учила ее покойная мать: криком и угрозами. Несколько часов
спустя ей удалось вооружить всех воинов и убедить магов начать
работу над заклинаниями массового уничтожения. Несмотря на все
это, Анлокам хорошо помнила историю и знала, что ведет свои
войска на верную смерть.

Первый демон появился на горизонте ближе к закату. Он
потянул воздух клыкастым рылом, откинул морду назад и издал
протяжный рев. Тут же позади него, из наступающей тьмы,
показались сотни других. Они были разными с виду, гигантские
ящеры, крылатые медведи, и всех их сплотила одна цель: сокрушить
раанаар и уничтожить Академию.

— Приготовьтесь, друзья мои! — прогремела Анлокам. —
Бейтесь яростно и быстро, не давайте им пощады. Сколько раз они
будут возвращаться, столько раз мы будем отбрасывать их назад.
Академия должна выстоять!

Первая волна демонов хлынула вперед. Маги, выстроившиеся на
крыше Академии, встретили их градом огненных шаров, сверкающих
молний, ледяных копий и грозовых стрел. Анлокам стояла на балконе
второго этажа и не могла видеть, падают демоны или залечивают
раны. Она сосредоточилась на одном противнике, крылатом демоне,
похожем на барсука. Только что его окутал огненный взрыв, но
демон не рассыпался в прах, а лишь пошатнулся, встряхнулся и вновь
поднялся в воздух.

Анлокам хотелось сжаться в комок и умереть на месте. Но она
знала, что должна быть сильной — ради своего народа.

- Не давайте им передышки, друзья! Скоро они ослабнут, им
придется отступить. Призовите големов и элементалей, уведите их от
стен Академии! — закричала она магам и побежала на кухню.

Пускай раанаар не смогут уничтожить нападавших, но они
сумеют сдерживать их какое-го время. Время — вот все, что нужно
было сейчас Анлокам.

Она ворвалась на кухню, где под дубовым столом прятались
шестеро перепуганных бесов.

— Мне нужен доброволец, — крикнула она и вытянула первого
попавшегося беса за уши.

— Ох! Ох! Что вам угодно, Верховная старейшина? Бесы боятся
грома! Мы сильно-сильно напуганы!

— Я хочу, чтобы один из вас отнес письмо вождю демонов.
Бесы — младшие братья демонов, вы быстро бегаете, они не станут
на вас нападать.

Под столом раздались приглушенные споры, наступила тишина.

— Мы не так глупы, — прозвучал голосок.

— Пожалуйста, — попросила она.

Под столом еще немного поспорили, затем донесся тоненький
голосок.

— Я пойду, старейшина.

Она узнала маленького беса, которого ударил Дэмиан и
которому она пыталась помочь.

Анлокам улыбнулась маленькому красному существу. Она взяла
перо и пергамент, начертала несколько строк, капнула воском и
наложила печать Верховной старейшины.

— Спасибо, дружок. Беги в лагерь демонов. Узнай, кто у них за
главного, и передай ему это письмо. В нем я прошу встречи с вождем
демонов. Я буду ждать в храме.

— Я мигом, — сказал бес, отдал честь Анлокам и помчался
прочь.

Глава XIX

Рассвет не принес с собой надежду. Когда солнце встало, на
дверях Академии раскачивалось тельце несчастного гонца,
пришпиленное копьем. Во рту у него было смятое письмо Анлокам.

Чуть позже пришли вести о том, что ночью храм Раан пал под
натиском демонов. Все жрицы убиты. Анлокам не знала, что
предпринять; исчезла всякая надежда на переговоры с демонами.
Святой храм был погублен, существо, доверившееся ей, мертво, а
маги так истощены, что едва могли сражаться. Демоны взяли
Академию в кольцо; некоторым из них удалось проникнуть во
внутренний двор, где их встретили воины.

Анлокам преклонила колени перед небольшим алтарем в
подвале Академии и всем своим существом обратилась к Раан,
призывая ее помочь. Она так отчаялась, что готова была взывать к
любому, кто откликнется на ее мольбы.

- Добрый день, - пророкотал низкий голос позади нее.

Анлокам обернулась и увидела, что в углу комнаты, на стуле,
расположился грузный демон в черном балахоне.

- Как ты сюда проник? - спросила она.

- Ну, знаешь ли, я все же демон. Не говоря уж о том, что ты
оставила заднюю дверь открытой. Не волнуйся, я не сказал никому из
наших.

- Ты у них за главного?

- Увы, нет, моя дорогая. Битвы - не моя стезя. Я скорее игрок,
чем боец. Зовут меня Асмодеус, — добавил он мягким, сочным
рокотом.

- Зачем ты здесь, Асмодеус? Решил посмеяться над нами в наш
смертный час?

- Нет, моя дорогая. Мне будет жаль, если такую хорошенькую
женщину, как ты, разорвут на части кровожадные демоны. Я пришел
предложить тебе сделку.

- Сделку? - подозрительно спросила Анлокам. С демонами ни о
чем нельзя договориться миром; маленькое тельце, пришпиленное к
дверям Академии, было тому лишним доказательством.

- Поговорим об этом в другом месте, дорогая. Идем в мой
дворец, где нам никто не помешает.

Не дожидаясь ответа, демон громко щелкнул чешуйчатыми
пальцами, и Анлокам очутилась в комнате, обитой, казалось,
цельным куском красного бархата.

- Присаживайся, скушай виноградинку. Или сливу, очень
сочные.

— Я не голодна! — отрезала Анлокам. — Что ты знаешь об этой
войне?

— Ты была права относительно юного Дэмиапа, — сказал
Асмодеус. — Это он виновен в краже кристалла. Человек подговорил
Шамана переодеться бесом-уборщиком и подменить кристалл
грибом. Старый трюк, но твоих не слишком сообразительных жриц
он сумел обмануть. Что было дальше... — продолжал он, -
Достаточно сказать, что на некоторое время вам придется забыть о
кристалле. Я тебе расскажу об этом как-нибудь в другой раз. А пока...
хочешь персик?

— Нет! Что за сделку ты предлагаешь? Асмодеус вздохнул и
выбрал из вазы грушу.

— Хорошо, хорошо. Я сделаю так, что Академия выстоит, я
изгоню из нее демонов, а в обмен на это ты останешься моей рабыней
столько, сколько я захочу. Согласна?

Анлокам была противна даже мысль о том, чтобы попасть в
услужение к демону, но у нее не оставалось выбора. В одном она
была уверена: жителям Академии не сдержать натиск. Враги уже
проникли в ее стены. В предложении Асмодеуса не было ничего
дурного. Если Академия будет спасена, раанаар смогут начать все
заново. Пускай она сама умрет — Анлокам готова была отдать жизнь
за свой народ - зато Академия будет цела.

Она глубоко вздохнула.

— Хорошо, да будет так. Я обещаю. Только поторопись, у нас
мало времени.

Асмодеус широко улыбнулся, обнажив бесцветные клыки.

— Чудесно, дорогая моя. Другого ответа я и не ждал.
Возвращайся в Академию, собери свои вещи. Битва уже окончена.

Последовал громкий щелчок, и Анлокам увидела, что вновь
стоит в подвале Академии.

Звуки битвы стихли; Академия была объята жуткой тишиной.
Анлокам поспешила в Главный зал, осторожно приоткрыла дверь и
зажала рот руками, чтобы не закричать. Демоны исчезли, но на полу
лежали десятки, сотни тел раанаар. Она пошла меж трупов, окликая
живых, но все напрасно. Академия превратилась в склеп. Демон
солгал!

Анлокам опустилась на пол и зарыдала во весь голос. Она
оплакивала отца, мертвых друзей, Академию, и ее слезы были полны
гнева, печали и горечи. Внезапно, сквозь пелену слез, она заметила
серый силуэт в конце зала. В надежде, что хоть кто-то остался в
живых, она бросилась навстречу тени — и замерла.

Перед ней был призрак. Призрак раанаара. И пока она стояла
там, еще несколько призраков подплыли и встали рядом с ней, шепча
ее имя. В их голосах не было гнева, одна грусть.

— Простите! — захлебнулась слезами Анлокам. — Я пыталась
спасти Академию.

— Ты спасла ее. У тебя все получилось, — прошептал призрак.

— Мы изгнали демонов, — добавил другой.

Анлокам поняла, что Асмодеус не солгал. Он полностью
сдержал свое слово. Академия выстояла; демоны были изгнаны
прочь. Только не осталось никого, кто мог бы насладиться миром и
спокойствием. Асмодеус был игроком и придержал одну карту в
рукаве. Теперь у нее не было выбора, и она должна была выполнить
свою часть сделки.

По крайней мере, призраки присмотрят за Академией. Быть
может, однажды придут другие раанаар, и знание, заключенное в этих
стенах, поможет им выжить. Анлокам собрала узелок, вышла на
порог Академии, закрыла дверь и произнесла:

— Я готова.

— Я и не сомневался, моя дорогая.

*Щелк*

В царстве божьем толпа начала понемногу расходиться.

— И что, конец? — спросил гнусавый фальцет.

— Да... Печальная повесть, правда? А я так надеялась, что
все хорошо закончится, — вздохнуло сопрано.

— Зато какие баталии! Сколько пролито крови! Мне
понравилось.

— Кто бы сомневался.

— Погодите, по слухам, вот-вот начнется интереснейшая
пьеса о паладине, которого связали оковами душ с рыцарем
смерти!

— Оригинальный сюжет! Давайте запасемся нектаром и
посмотрим. Что скажете?

— Отличная мысль!

[Macket]

Спасибо, как раз искал данный рассказ